#ссора

18.11.2020

Ссориться на большой скорости. Перекрикивая ветер, обгоняя знаки, не всегда дорожные. Ревнуя друг друга, бесстрашно и пошло. Все могло закончиться хуже. Хуже, чем ссадины на твоей руке. Хуже, чем истекающее кровью mine у меня на ноге. Медицинская страховка не покрывает ущерб от любви, а жаль.

Небольшое авария, ничего серьезного. Подумаешь, занесло слегка не туда — в прямом и переносном смыслах. Однако Брэндон так не думал. Он злился на меня, вот-вот пар из ушей пойдет, совсем как в диснеевских мультиках. Но пока он сохранял спокойствие, выдыхал в атмосферу никотин, молча прожигая во мне дыру. Я стояла в пяти шагах от перевернутого мотоцикла и смотрела в его прекрасные глаза — темные и далекие, как небо над нашими головами.

Когда все случилось, Брэндон был страшно напуган. Он бросился ко мне со словами: «Ты в порядке? Ответь мне, ну давай!». Я улыбалась и говорила, что со мной все хорошо. Но он настаивал, и я повторяла снова и снова. А потом у меня пошла носом кровь. И тогда Брэндон заметил мой опухший нос, и тогда его страх сменился гневом.

Почему ты сейчас злишься, объясни? От того, что я разбила нос, когда ты резко дернул руль влево и я ударилась о твое плечо? Или потому, что я вытираю кровь своей красной шапкой, а на улице сейчас -12 градусов? А может все-таки причина второй подряд сигареты — симпатичный парень, с которым я поболтала этим вечером? Твоя ревность? Или моя ревность и твоя собеседница? Или…

Уже не важно.

Брэндон отбросил сигарету на проезжую часть и двинулся ко мне. С силой убрал мою окоченевшую ладонь с зажатой шапкой от лица, коснулся переносицы, крыльев носа… Кровь продолжала движение по губам, до подбородка. Он покачал головой, поморщился, практически зарычал от недовольства.

-Поехали в больницу! - Брэндон схватил меня за руку и принялся вызывать помощь в лице человека, одолжившего нам мотоцикл. Ах да, мотоцикл практически здоров, пострадали только зеркала.

-Никуда я не поеду… - буркнула я тихонько. Сначала мне показалось, что Брэндон не услышал, ведь он разговаривал по телефону, хотя и продолжал буравить меня своим взглядом. Но вот разговор завершился, и он ответил:

-Я не спрашивал тебя, поедешь ты или нет! Я сказал, мы едем в больницу! У тебя может быть перелом!

-Все со мной в порядке. Не нагнетай, - я вырвала руку, это оказалось очень просто. Мне не нравилось чувствовать себя узницей, да и кровь все никак не останавливалась. Я снова приложила шапку к носу. Впитывала она, конечно, паршиво, но так я хотя бы не заливала кровью куртку.

-Ана!.. - его голос охрип. - Ты ранена и…

-Ну и что? - Брэндон посмотрел на меня, как на сумасшедшую.

-Что значит «Ну и что»?! Ты не понимаешь, что сейчас произошло?! Мы чуть не погибли!..

-Ну не погибли же… Брэндон!

-Ну да, ну конечно! - он рассмеялся, нервно и как-то устрашающе. Потом приблизился и сказал: - Сейчас приедет Макс, мы садимся в в машину и едем в больницу, тебе ясно?

-Ничего у тебя не выйдет! Единственное место, куда я отсюда поеду — это…

-Вернешься к тому красавчику? Наверняка, у вас обоих, любителей скучных книжек, еще столько тем для обсуждения!

-Я поеду домой. Домой, Брэндон! - я толкнула его в грудь, он перехватил мою грязную руку и сжал в своей. - Отпусти, испачкаешься!

-Ну и что?! - из этой аварии Брэндон вышел с меньшими повреждениями, всего лишь несколько ссадин на внутренней стороне левой ладони. Он больше переживал за обручальное кольцо, не поцарапалось ли…

Не знаю, что на меня нашло. Я встала на носочки и поцеловала его в губы, пропитавшиеся никотином и клубничной жвачкой. Брэндон ответил на поцелуй… от неожиданности я чуть не оказалась на земле второй раз за ночь. Он целовался неистово, со всей страстью, томимой последние несколько часов на огне ревности и адреналина, он выплескивал свою ярость через движения губ и языка, он размазывал кровь по моей щеке, зарывался пальцами в волосах, я стонала от возбуждения и счастья, которое «обрушилось на голову как сверкающие метеориты».

27.02.2022

Мы были дома в 12:22; я посмотрела на часы, когда мы выходили из такси, решив, что сейчас уже середина дня, и каково было мое удивление обнаружить, что с момента пробуждения прошло всего четыре часа! Слишком много событий и впечатлений для воскресенья, который еще даже толком не начался!

Раз уж этим утром мне на ум приходят исключительно цитаты Давида Фонкиноса (что неудивительно, потому что всего день назад я закончила читать его «Нежность»), то вот еще одна: «С Франсуа время неслось с немыслимой скоростью. Можно подумать, он обладал способностью перемахивать через дни, создавать фантастические недели без четвергов».

С Брэндоном все иначе. Когда мы вместе время наоборот замедляет свой ход — один час равен маленькой вечности. Это его суперспособность. Я успеваю запечатлеть в памяти и на горящей от прикосновений коже каждое мгновение нашей жизни. Однако, он может и по-другому. И снова цитата француза, идеально подходящая американцу: «Он не любил плавных переходов. Он любил перепады, любил перепрыгивать от тишины и покоя к бурной деятельности». Время может быть вязким как мед, а потом внезапно раскалиться до такой степени, что только и успевай хватать губами жидкую сладость. Это вкусно, в обоих случаях.

Так о чем это я?

Не успел Брэндон повернуть ключ в замке, как Одри протиснулась в маленькую щелочку и с громким лаем вбежала в квартиру, где ее встретил заспанный Один. Пару мгновений спустя эти двое, в порыве сумасшедшей радости, уже носились по квартире.

Их воссоединение прошло куда более приятнее, чем наше. Украдкой я смотрела на Брэндона, который разговаривал по телефону с отцом, и мне казалось, что он думал о том же, о чем и я. Конечно, он не в восторге от такой холодной встречи в аэропорту, это просто удар по самолюбию. Я знала, я чувствовала спинным мозгом, что настанет миг и он прижмет меня к стенке и потребует развернутых объяснений. Я буду услышана, но абсолютно не понята, и прозвучит в ответ на мои страхи до боли знакомая фраза: «я всегда делаю то, что хочу».

Чтобы немного отвлечься, я ушла на кухню. Хотелось остановить мгновение, оттянуть неизбежный разговор: с подобной задачей может справиться разве что чашка горячего чая.

Чайник кипятил воду, собаки подкреплялись после гонок с препятствиями, а дождь все продолжал стучать по стеклам, образуя с хором закипающих молекул свою собственную симфонию. Я смотрела то в окно, то на животных, что, сытые и довольные, устраивались в лежанке для послеобеденного сна, и старалась ни о чем не думать. Но куда там! Меня раздирали противоречия: я ощущала и радость, и неподдающуюся объяснениям злость. Я была несчастна и счастлива в одну и ту же секунду времени. Как такое может быть? — это просто не укладывалось в моей голове. О, Боже! Еще немножко и эти эмоциональные качели прикончат меня!

Или кипяток. За всеми этими экзистенциальными размышлениями, я упустила момент, как вскипела вода и чайник начал плеваться кипятком направо и налево: несколько капель угодили мне в предплечье. Я вернулась из забытья.

Во всей этой фантасмагории было очевидно лишь одно: не в моей власти изменить происходящее в мире, но в моих силах изменить мой собственный мир. Ради себя, ради будущего, каким бы оно ни было, я должна принять новую реальность и вернуться к жизни. А вот одной или вдвоем, скоро узнаю.

За канонадой матушки природы я не слышала голоса Брэндона, а потому не знала, закончил ли он разговор с отцом. Я подумала, что он, возможно, тоже захочет выпить чаю. Или кофе: все-таки он не большой фанат чая. Иногда мне кажется, что он пьет его лишь для того, чтобы доставить мне удовольствие.

Залив кипятком чайные листочки, я отправилась к Брэндону. И как это часто бывает вопрос прозвучал многим раньше, чем я переступила порог комнаты.

-Брэндон, я заварила чай. Ты не хочешь..? - увидев американца, я осеклась и замолчала. Тема с горячими напитками отошла в сторону, сейчас меня волновало другое. - Что ты делаешь?

Брэндон по-прежнему разговаривал с отцом. Он сидел на диване, зажав телефон между ухом и плечом, а у его ног лежал открытый чемодан, из которого он доставал вещи и аккуратно складывал их рядом с собой, сразу распределяя по категориям. Заметив меня в дверном проеме, Брэндон улыбнулся.

-Давай созвонимся утром. Не волнуйся, конечно передам. Спокойной ночи, - Брэндон положил телефон на подлокотник и подошел ко мне: - Тебе «привет».

-Хорошо…

-Отец спрашивал, как у тебя дела. Ты не отвечаешь на его звонки.

-Надеюсь, ты сказал, что я в порядке… - оторвавшись от созерцания пола под ногами, я с надеждой посмотрела на Брэндона. Мне бы не хотелось обременять своими внутренними американскими горками еще и его отца.

-А ты в порядке?.. - я пожала плечами, Брэндон усмехнулся. Открытой ладонью он погладил меня по щеке, возвращая в реальность. В ту реальность, где его объятия это самое надежное место на всей планете Земля. - Ана?

-Ты не ответил, - очень тихо напомнила я, неуверенная в том, слышал ли он вообще мой вопрос.

-Я бы выпил чай с лимоном, спасибо, - мягко произнес Брэндон и чмокнул в щечку. Это был мой шанс остановиться, и я им не воспользовалась.

-Не это… Я спросила, что ты делаешь?

-А на что это похоже? - Брэндон развел руки в стороны, бросил взгляд через плечо, затем вновь вернулся ко мне. - Разбираю вещи. Или этим хочешь заняться ты?

-Нет, то есть… Я думаю, тебе не стоит это делать.

-Почему? - нахмурившись.

-Потому что ты вернешься домой, в Америку. И как можно скорее.

Брэндон ухмыльнулся, затем приблизился вплотную к моему лицу и, глядя прямо в глаза, уверенно отчеканил:

-Не дождешься, - после чего он сразу хотел уйти, вернуться к своим увлекательным делам, но я схватила его за запястье, возвращая к себе.

-Брэндон, я прошу тебя… Уезжай!

-Иногда у меня создается впечатление, что ты не слышишь ни одного моего слова! - не без труда высвободившись из моих оков (когда нужно, я могу быть очень цепкой и физически сильной), Брэндон обхватил ладонями мое лицо. - Ты ударилась головой, перестала воспринимать английский? Не проблема, я повторю на твоем родном языке! Слушай внимательно: я не сдвинусь с этого места! Я приехал в Россию и не собираюсь никуда уезжать! Ясно тебе?!

-Нет, не ясно! - он закатил глаза, после чего отпустил меня и ушел на кухню. Я последовала за ним. - Брэндон, ты не можешь здесь оставаться!

-Могу. И останусь.

Каким-то чудом Брэндону удавалось сохранять спокойствие. На его фоне я выглядела (или, скорее, таковой являлась) истеричкой. Брэндон сел на подоконник и закурил. В одно мгновение комната наполнилась ароматом его любимых сигарет. Теперь в квартире пахло не только чаем, дождем, собаками, но и мужчиной. Это был второй раз, когда я могла, но не захотела остановиться.

-Почему ты так хочешь, чтобы я уехал?

-Ты серьезно? Потому что здесь может быть опасно!

-Опасно? - Брэндон рассмеялся. - Какую опасность ты себе придумала, Ана? Что мне угрожает?

-Не делай вид, будто ничего не понимаешь! Ты приехал в страну, которая вот-вот окажется отрезанной от всего мира! И это не какой-то там вирус, все гораздо серьезнее! Все эти санкции… они и тебя коснутся!

-Ана, перестань нести весь этот бред!

-Тебя могут заставить уехать из страны!

-Ну, пусть попробуют…

-Или наоборот, ты больше никогда не вернешь домой! Ты можешь все потерять — семью, друзей, бизнес!

-Боже, откуда ты все это берешь?

-Ты все потеряешь! - настаивала я. - И ради чего?!

-Ради тебя, - в ту же секунду ответил Брэндон.

-Перестань это говорить! Я не хочу тебя слушать!

Я заткнула уши, и этот жест совершенно не понравился американцу. А впрочем, ему не нравилось не только это. Он подошел и с силой убрал ладони, завел их мне за спину, удерживая своими. Его близость, его сила, его всеобъемлющая власть лишали меня самообладания, а решительность уже паковала чемоданы. Когда он так близко, все перестает быть важным.

-А я буду это говорить и тебе придется слушать. Потому что это правда. Потому что ради тебя я готов совершить невозможное. Мое все — это не семья, друзья и бизнес: все это я уже терял, мне плевать, если это случится вновь. Мое все — это ты, Настя. И я всегда буду там, где ты. Я всегда буду следовать за тобой.

Иногда любовь этого мужчины пугает меня. Иногда очень сильно. Иногда равно сейчас. Никто и никогда не любил меня так, как это делает он.

-Почему ты плачешь? - спросил Брэндон, тыльной стороной ладони вытирая слезы.

-Я… что?

Я и в самом деле плакала. И как я этого не заметила?

-Я люблю тебя, - прошептала я, убирая его руки от лица.

-И я люблю тебя, я очень сильно люблю тебя.

-Если с тобой что-то случится, я никогда себе этого не прощу… Я умоляю тебя, проваливай из этого кошмара, пока есть такая возможность!

-Хватит, Ана! - закричал Брэндон и в жесткой манере оттолкнул меня от себя и, вернувшись к окну, прикурил вторую сигарету. - Я знал, какая ты у меня впечатлительная девочка, но чтобы до такой степени! Ты больше не прочтешь ни одной новости, я позабочусь об этом!

-При чем здесь это?

-При чем?! Начитавшись, насмотревшись всех этих ужасов выдумала какую-то опасность! Пойми же, Ана, мне ничего не угрожает! Пусть делают, что хотят! Мне все равно! У них своя песочница, у нас с тобой своя! Попробуют сунуться, непременно об этом пожалеют!

-Ты просто невыносим!

-Могу ответить тебе тем же! Черт возьми, Ана! Мы не виделись целый месяц! Я ужасно по тебе соскучился, а ты… - Брэндон усмехнулся и положил свободную руку на ширинку. - Стоит признать, так ты меня еще никогда не встречала!

-Никогда? Вспомни Лос-Анджелес!

-Лос-Анджелес? Сладкая, можешь уточнить.

-Когда ты украл мои деньги и мне пришлось уехать из Германии спустя всего два часа пребывания в ней!

-Аа, это. Ты все равно вернулась бы ко мне. Через день или два, под каким-нибудь дурацким предлогом. Я просто ускорил процесс.

-С чего ты это решил, ковбой?! - встав перед ним, спросила я.

-Твое тело, твое поведение, твои взгляды… Могу продолжить, если угодно? Что тогда, что сейчас ты можешь говорить все, что тебе заблагорассудится, но я вижу, я чувствую совершенно иное к себе отношение, - я подошла еще ближе, положила ладони ему на бедра, чуть выше колен.

-Не будь таким самоуверенным. Я мечтала о Германии все лето, я бы не променяла эту поездку на первого встречного американца.

-Ну да. Я сделаю вид, что поверил. Вернее, я и твои двадцать шесть оргазмов в ту «последнюю» ночь, после которых ты еле держалась на ногах.

-Какоеэто имеет значение..?

-Ох, Ана! - Брэндон наклонился и поцеловал меня в губы. Короткий целомудренный поцелуй, который лишь подтвердил его слова по поводу моих истинных желаний: Брэндон успел сделать затяжку, и даже не одну, а я все продолжала стоять с закрытыми глазами и вытянутыми губами в расчете на продолжение. Когда я осознала это, то залилась краской. Брэндон ущепнул меня за щечки и улыбнулся. - Хочешь я открою тебе страшную тайну? Я не планировал, что все зайдет так далеко. Я думал так: в такси, в гостинице, максимум в аэропорту ты обнаружишь пропажу денег, сложишь два и два, позвонишь, а я буду просить у тебя прощения, а после умолять вернуться. Но ты… Ты! Ты ничего не заметила! И позвонила мне уже из Берлина! К тому времени никакой речи о обычном возврате похищенного и быть не могло. Я вошел в азарт и решил, что так даже лучше. Я похитил у тебя деньги, эти жалкие бумажки, а ты украла мое сердце! Тебе не кажется, что это неравноценный обмен? Ты кричала, называла меня сумасшедшим, а я еще тогда тебе все сказал, если помнишь: Я нашел тебя и больше не отпущу. Кричи, вырывайся, мне все равно.

-Ты моя…

-Что? - Брэндон приподнял мое лицо за подбородок, возвращая из воспоминаний того дня.

-Двадцать седьмое сообщение: «Ты моя». Двадцать восьмое, последнее: «Я жду тебя здесь, Карл», - я вздохнула и посмотрела его невероятные глаза.- Ты сумасшедший! - крикнула я и повернулась к нему спиной, желая спрятаться от него в одной из других комнат. Но не сделала и двух шагов, как он настиг меня, развернул к себе лицом, да так, что закружилась голова.

-И это ты сводишь меня с ума!

-Отпусти меня! Сейчас же, Грин!

-Сначала ты выслушаешь.

-Еще не наговорился? Черт, надо было тебе все же врезать тогда! А не позволять делать со мной такие вещи…

-Позволять? - с недоверием поинтересовался Брэндон. - Детка, так ты, оказывается, умеешь себя контролировать. Может продемонстрируешь?

Он забрался руками под футболку и начал скользить пальцами, прохладными, оттого, что сидел у открытого окна, по спине, по ребрам, к лопаткам, вниз по позвоночнику, к пояснице и снова вверх. Это были едва различимые касания, но я вся дрожала от них, цепляясь за его шею, как за спасательный круг.

-Грин… уезжай…

-Нет…

-Я не хочу тебя…

-Врешь…

-Иди к черту…

-Здесь лучше… - затем, наклонившись к уху, слегка прикусив за мочку, он прошептал: - не вздумай кончить, ты не заслужила, - и в тот же миг моей кожи вновь коснулась хлопковая ткань футболки, а не его дурманящая плоть, а внизу живота родился и тут же умер первый за месяц оргазм. Самый быстрый способ разозлить меня — лишить оргазма, когда он так близко!

-Отпусти меня! - я брыкалась, вырывалась, но все без толку. Он крепко держал меня в своих руках, да еще и чересчур близко: я не могла развернуться, как и перестать обнимать его за шею. Ну что за человек?!

-Я с тобой не закончил!

-Отвали! - и тут же последовал сильный шлепок по заднице. Я вскрикнула и интуитивно приподнялась на носочках.

-Еще раз такое скажешь, и не сможешь нормально сидеть ближайшую неделю! Ты выслушаешь меня, а потом вернешься к чаепитию или проклятьям, а может всему сразу! Ты девочка способная! Договорились? - я молчала, а спустя мгновение во второй раз кричала от боли и наслаждения. Американец повторил свой вопрос.

-А у меня есть выбор? - руки Брэндона вновь опустились на ягодицы, я решила, что сейчас последует наказание номер три, но он ласково прошелся ладошками по пламени и нарочито спокойно произнес:

-Выбор есть всегда.

-И все-таки ты маньяк… - довольная ухмылка.

-Которого ты хочешь каждой клеточкой своего тела, каждой клеточкой своей израненной души ты хочешь меня.

-Хотела бы я, чтобы все было по-другому..? - риторический вопрос.

-Не хочешь, - безоговорочный ответ.

-Не хочу.

-Ана, - вздох. - Я прекрасно понимаю, что сейчас происходит в мире. Как и то, к каким изменениям и последствиям все это может привести. Но в отличие от тебя я разбираюсь в политике и я знал, что рано или поздно этот день настанет. И он настал в четверг. Это не стало для меня большим потрясением, все, о чем я думал, читая срочную новость, так это о тебе: как ты восприняла это, как сильно расстроилась… У меня не было ни грамма сомнений, я не стоял перед выбором — ехать или нет. Ты и вся наша жизнь в России, и никакая Америка с ее безопасностью и мнимой стабильностью мне не нужна! Поэтому первое, что я сделал, это сдал билет. Ждать вторник не было смысла: я должен был как можно скорее вернуться к тебе, обнять и успокоить. И так я попытался заполучить билет на ближайший прямой рейс в Москву, но самолет оказался под завязку. Тогда я решил лететь через Италию. У меня оставалось 1,5 дня, чтобы успеть разобраться с делами, собрать чемоданы, кое-что докупить, сделать кое-какие шаги, дабы обезопасить наши с тобой сбережения. Я все это сделал, я был счастлив, что совсем скоро увижу тебя, а потом этот твой звонок с прощальной речью… Ох, ты и представить себе не можешь, как я тогда разозлился! Но не на тебя, а на самого себя. Тебе было плохо и страшно, а я сидел, окруженный нашими друзьями, в аэропорту ЛА, ждал начала посадки на рейс до Рима и ничего не мог сделать! Знаешь, я думаю тебе полезно узнать, что никто — ни наши с тобой друзья, ни мой отец, ни Присцилла с Винсом, которые приехали между пересадками повидаться, да вообще никто в нашей семье не отговаривал меня ехать в Россию, никто не говорил подобно тебе «забудь и живи прежней жизнью», потому что все, кроме тебя, понимают, что без тебя я не проживу и дня. Все, что они говорили: ты должен быть рядом с Настей, ты ей очень нужен, будь осторожен и береги ее. И вот я здесь. Потому что я не могу по-другому, я не могу без тебя. Ты во многом ошибаешься, кое-что принимаешь в искаженном свете, но я не стану объяснять тебе сейчас все тонкости. Пусть пройдет время, ты должна смириться с новым положением вещей. Я не стану давить, я все понимаю. Ты можешь злиться, ненавидеть, обижаться на меня, можешь молчать, игнорировать мое существование, или наоборот — кричать и бить посуду. Ты даже можешь продолжить то, что начала в аэропорту. Я боюсь снимать толстовку, там вероятно синяк на синяке, но, знаешь, я даже не стану отчитывать тебя за это: если хочется, врежь мне и за Германию, сломай что-нибудь… Вот только, чтобы ты не делала, ты ничего не изменишь. Сколько не старайся, ты не в силах изменить ни моих чувств к тебе, ни желания быть здесь. На этом тема закрыта!

Брэндон ушел в комнату, оставив меня наедине с дождем, остывшим чаем и абсолютным, даже несколько пугающим затишьем в голове.