Бегаю, как белка в колесе. Тысяча и одно дело.

На следующей неделе уже мой первый выпуск в детском саду, а столько всего ещё нужно сделать! Разрешили посетить утренник родителям, так что вдвойне ответственно. Мой первый утренник с родителями.

На второй работе хоть и нечасто сейчас приглашают, но сегодня вот на целый день, с 12:30 и до ночи. Опять же, весь день занят. Утром выбрались с подругой на завтрак, а дома ждёт ночная уборка, такие вот выходные.

Сосед мой в четверг попал в больницу с аппендицитом. Жесть, конечно, как все неожиданно случилось. Но в понедельник его уже выписывают. Но тоже вот, к нему ещё в больницу надо успевать заглядывать.

А в городе жара аномальная стоит, под +30. То же мне, русский север Всё в шоке, конечного, такого “подарка” от судьбы никто не ожидал.

8 марта прошло отлично! ❤️

В ночь с 7 на 8 тусили с друзьями. Давно мы так не собирались - большой компанией, я даже немного отвыкла. Приехали домой только в семь утра, и я сразу завалилась спать.

Днем ездила к маме, поздравить её и сестру. Маме подарила абонемент в зал, а сестре мячики для тенниса, духи, блеск и вкусняшки. Она просила накрасить её на день рождения, 15 марта ей исполнится 9 лет. Ужас, как быстро летит время.

А вечером сидела с лучшим другом и девочками в кафе, пропустили по паре коктейлей, покушали пиццу.

Короче говоря, 8 марта получилось алкогольно-увеселительным. Впрочем, так и планировалось.

Сегодня таааак не хотелось на работу, поэтому сбежала с неё пораньше. Хорошая новость - открытое занятие отменилось, все дружно решили на них забить. Ну и славно, со следующей недели я на курсах, так что думаю только о том, чтобы успеть доделать все бумажки.

Сегодня был экватор, третий утренник из пяти. Оп, оп, живём-живём, живём-живём!

Все проходит хорошо, где-то с нервяком небольшим, где-то на расслабоне. Но я перестала переживать и начала просто наслаждаться праздником. Главное, чтобы дети хорошо провели время, вот и всё.

Работаю няней два дня подряд, возможно ещё выхожу завтра и, уже точно, в субботу. С одной стороны - это хорошо, тк скоро праздники, денежка не помешает. С другой стороны - чувствую, что в воскресенье просплю весь день. Да и хрен с ним, главное - успеть купить подарки.

Кстати, абонемент в зал я все-таки купила, в пятницу первая тренировка. Даже не верится! Сегодня купила себе футболку и кучу носков, лосины у меня есть. Кроссовок вот только нормальных нет, но буду со всем разбираться постепенно.

Начала разгребать дела на работе: сделала конспект открытого занятия и начала писать сценарий на выпускной. Не люблю таскать работу домой, но тут, видимо, придётся, ибо в сроки никак не укладываюсь. Хотя кто меня знает, один раз я написала четыре сценария за день. Правда, потом психотерапевт сказала мне, что у меня гипомания.

Надо бы ещё попасть на приём, собственно, к психотерапевту, до 15 марта, потом она в отпуск уходит. Прийти, отметиться. Вряд ли мне терапию отменят или снижать будут. Весна, как-никак, обострения и всё такое. Я уже больше года на таблетках. Не страшно, уже даже не достало. Но есть небольшое ощущение безнадеги. Я все ещё надеюсь, что когда-нибудь смогу без них.

Как все: чего-то желала и на что-то жаловалась.

Знаете, бывают такие несуразные последние дни. Именно дни, когда до финишной прямой остается всего ничего. Они самые тяжелые. На последнем дыхании тебе открываются новые истины. О себе и не только.

Обо мне это примерно так. Я не теряю свое лицо. Я поднимаюсь куда-то. Я сильная.

Этот день пахнет илом. Все звучит так туманно, но на самом деле я оттираю одолженный аквариум, а моя одна рыба и толстая улитка сегодня переехали в новый. И вот стою я, поливаю душем стенки, смываю ил, и мысли стираются вместе с ним, уплывают зеленоватой жижей. К ним примешивается еще что-то.

Не хочу давать характеристики этому дню. Главное он есть. Я его почувствовала.

Привет, дневничок!

Давненько я не писал. И, тем более, давненько я не писал про свои часы. Больше трёх месяцев, если быть точным. Так что вот, пытаюсь вернуться в струю.

За это время у меня произошло дофигища всякого интересного, о котором я постараюсь рассказать в отдельных постах. Например, я снова сменил работу и ушел работать на московскую студию DevHub, в которой 89% времени занимаюсь исключительно проектированием. Теперь я полноценный удаленный проектировщик интерфейсов. Помимо этого я пару раз побывал в москве, слетал в отпуск на море, начал принимать посильное участие в одном социальном проекте и сделал ещё много всякого.

Что касается рабочих часов. Тут у меня бывало поразному: я работал много, работал мало, работал обычно, перед отпуском закрывал больше дюжины разных проектов и задач, из отпуска руководил одним маленьким проектом и наставлял одну маленькую дизайнершку в работе. В общем, было весело.

Но, так как я не считал время досконально и имею склонность к самобичеванию и самонаказанию, то я взял все свои рабочие дни и умножил на 5,5 часов, а потом ещё чуть-чуть отнял, чтобы неповадно было. Получилось 1705 часов.

Я недавно вернулся из отпуска и, вроде, вошел в рабочий ритм, по этому постараюсь дальше писать регулярно, наверстывая упущенное, рассказывая о прочитанных книгах, мыслях и всяком таком. Если вдруг вы заметили, что я надолго пропал, то смело можете меня пинать, плевать в лицо и забрасывать камнями.

Ах, да, вас же нет :-)

Ура, в конце ноября я перевалил за две тыщи часов. Этот месяц был для меня особенно полон на озарения, новый опыт, откровения и всё такое.

В этом месяце я занимался руководством маленького проекта. Это не первый раз, когда я руковожу проектом, но это первый раз, когда я руковожу им удалённо и у меня всё сыпалось, не работало и ломалось, а люди делали не то, что от них требовалось.

Из этого опыта я сделал много выводов о том, как же должен вести себя хороший сотрудник и по этому поводу у меня уже почти готова серия из трёх статей, которые я опубликую в этом месяце.

Помимо этого, на декабрь я запланировал ещё несколько постов:

1. Пост про то, как я ходил на совместный просмотр фильма «Современный русский дизайн»;
2. Пост про региональный брендинг, жизнь дизайнера в провинции, удалённую работу и вот это всё;
3. Пост про опыт спонтанного планирования и тайм-менеджмент;
4. Пост про командную работу и дизайн в Sketch 3.

Конечно, мало вероятно, что всё это получится опубликовать в декабре, но я постараюсь. Если что, будет что пописать на новогодних каникулах. В общем, оставайтесь на связи :-) 

Откуда то начали появлятся силы и желание что то делать…. неужели мы так зависимы от погоды и времени года?

Продуктивность в стиле Льва Толстого:

Вы когда-нибудь ездили в другой город просто так? Не ради какого-то события типа концерта и не за крупными покупками. Не в гости к бабушке, тёте или к дальним родственникам. Совершенно просто так. Ну вот просто погулять, потратить последние деньги на фастфуд, посмотреть на других людей и всё в таком духе, ездили? А я вот собираюсь ехать. Еду просто так, но не смотря на отсутствие мотива эта поездка должна ознаменовать начало моей новой жизни и победу над детскими страхами.

встреча. часть 3.

мы приехали ко мне домой. сели на кухню и стали смотреть 5 сезон «Чёрного зеркала».

после первой серии я решила переодеться в пижаму (потому что было около полуночи), взять с собой акулу, и потом мы продолжили смотреть 2 серию.

он спросил:«можно тебя обнять?», я ответила:«да», и до конца серии мы очень уютно и романтично сидели в обнимку. (это, наверное, даже важнее, чем просмотр. просто чувствовать друг друга рядом…)

потом пошли спать.

утром я проснулась рано, а он спал до 10 (пришлось даже будить). мы слегка позавтракали и стали искать информацию о странном доме, который видели вчера. много чего нашли, но это никак не связывалось в одну картину.

посмотрели 3 серию. потом начали смотреть «Матрицу».

боже, как приятно, когда он обнимает меня, когда я прижимаюсь к нему и кладу голову на плечо, когда он играется с моими волосами, когда мы держимся за руки… хочется, чтобы это никогда не заканчивалось, чтобы можно было растянуть эти моменты надолго…

но уже час дня, и нам пора ехать в аэропорт. мы смотрим «Матрицу» в такси. не знаю, о чем думал в тот момент он, но я думала о том, что это последний час вместе.

мы приехали, я решила, что буду с ним до конца, и мы пошли в зал ожидания. досматривали последние 20 минут фильма. объявили посадку на рейс. «я не хочу уезжать,» - сказал он.

ох, как же хорошо я его понимаю. я даже не могу ничего сказать, потому что… у меня просто нет слов. я одновременно безумно рада, что он приехал, не хочу, чтобы уезжал, я счастлива за то, как прекрасно мы провели время, но понимаю, что это последние минуты вместе, хотя я обязательно приеду к нему, он приедет ко мне, мы увидимся снова и снова, но, в любом случае, кажется, что это будет через тысячу лет.

мы долго стояли и обнимались. казалось, что если отпустить друг друга, то наступит конец.

он спросил, можно ли меня поцеловать, и я прошептала:«да». мы поцеловались в губы (мне пришлось немного привстать на цыпочки).

потом он поцеловал мою шею, мы ещё немного постояли в обнимку, и всё. он пошёл на самолёт, я пожелала ему хорошо долететь и пошла вниз. пока шла, плакала (при нем почему-то стеснялась) и ощущала вкус его губ на своих губах.

я хотела вызвать такси, но потом подумала:«зачем это всё?». решила сесть на первый попавшийся автобус, села у окна и стала вспоминать каждый момент нашей встречи, улыбаясь и плача одновременно.

four years

31.12.2020

Четыре года назад в новогоднюю ночь один американский мальчик, проникшийся романтикой свадебной церемонии своего лучшего друга, спросил у русской девочки: «Хочешь сделать это прямо сейчас?». Она ничего не ответила, лишь улыбнулась и взяла его за руку и они побежали к священнику, навстречу новой жизни. Она помнит, как все менялось, стремительно видоизменялось: за два дня до этого девочка превратилась из любовницы в подружку, а еще через сутки — в невесту… И вот восемнадцать часов спустя они стояли друг напротив друга, в окружении друзей, надевали друг другу пластиковые колечки в знак любви вселенского масштаба, вместо клятвы звучала песня Смитс — этот свет никогда не погаснет.

Четыре года спустя американский мальчик и русская девочка в окружении друзей встречают новый год Земли, новый год своей семьи. В небе взрываются фейерверки, в воздухе — поздравления и разноцветные конфетти; вместо пластиковых безделушек золото с гравировкой. Мальчик стоит за спиной у девочки, обнимает своими сильными руками, лицом зарывшись в ее каштановые кудряшки, он шепчет те же самые слова, что и тогда, но — иначе: I love you like Johnny Cash loved June Carter, BUT MORE, MUCH MORE! Девочка заливается румянцем, молчит. Если она заговорит, то не сможет остановиться — в ее сердце так много любви к этому американскому мальчишке, любви, которая, возможно, всегда была в ней, с самого первого мгновения в Нью-Йорке… Он целует ее губы, долго и по-хозяйски, она, прикрыв свои намокшие глаза, жмется к нему ближе…

Кто-то запускает салют из двенадцати залпов зеленого цвета, кто-то сейчас очень счастлив. Сейчас и навсегда.

Happy New Awesome Year To Us, My Awesome Husband!

Я:стараюсь вести себя как взрослый человек — не устраивать истерик, не хныкать по поводу его отъезда, относиться с понимаем к ситуации, к закону и… (вообще-то нет, мне на все плевать).

Он, который всегда призывал к такому поведению: злится 

-Ты почему ведешь себя так, словно тебе все равно?!

-Мне НЕ все равно, я просто держу себя в руках. Веду себя как взрослый человек, сам же просил, забыл?

-А ты так сразу и послушалась!! Ты переигрываешь!!

26.11.2020

Все начинается со случайности. Или проектора. Тогда ничего не остается, как сорвать с постели простыню и использовать её в качестве экрана; выключить свет, телефоны и домофон; наполнить кружки какао; завернувшись в одеяло и друг друга, пересматривать the breakfast club.

Финальные титры, конец. Но не конец ночи, не конец истории. В раковине грязные чашки, в духовке — остатки тыквенного пирога, на полу разбросана одежда; сегодня день стирки. Все еще не горит свет, две скромные свечи освещают путь в спальню. Простыня возвращается на место, заняться на ней любовью — кажется жутко романтичным событием (будто кинотеатра на полу из подручных средств не достаточно). Той любовью, что, пройдя через многое, продолжает сражаться. Её не страшит рутина, но пугает расстояние; слабости — это красиво. Об этой любви, изгиб которой хочется сохранить под кожей, как антитела к какой-нибудь новомодной хвори, хочется исписать тысячи страниц, но еще больше — не отвлекаться.

“Thankful for many things today and every day, but mostly thankful for you”

пожалуйста, покороче

23.11.2020

-Брэндон, зачем ты ищешь в интернете, где взять напрокат цилиндры?

-Я придумал нам образы на вечеринку.

-И кто это? Клоуны?

-Оох, ты еще пожалеешь о своих словах.

-В смысле?

-Ты серьезно не понимаешь? Или просто не можешь поверить, что твой американский мальчишка проникся чувством глубочайшей симпатии к двум друзьям-имажинистам?

-Вяточка!

-Толенька! - в моей манере.

-Отлично, Ана, роли распределены. Собственно, я так и задумывал. А ночью два друга придут в свою квартирку, не зажигая свет, лягут обнаженными под одно одеяло и всю ночь напролет будут согревать друг друга поэмами и стихами. К тому времени, правда, от Вяточки и Толеньки уже ничего не останется. Муж будет согревать свою жену несколько иными рифмами и, конечно же, телодвижениями.

-Оох…

Пожалуйста, покороче:

Любовь и губы.

18.11.2020

Ссориться на большой скорости. Перекрикивая ветер, обгоняя знаки, не всегда дорожные. Ревнуя друг друга, бесстрашно и пошло. Все могло закончиться хуже. Хуже, чем ссадины на твоей руке. Хуже, чем истекающее кровью mine у меня на ноге. Медицинская страховка не покрывает ущерб от любви, а жаль.

Небольшое авария, ничего серьезного. Подумаешь, занесло слегка не туда — в прямом и переносном смыслах. Однако Брэндон так не думал. Он злился на меня, вот-вот пар из ушей пойдет, совсем как в диснеевских мультиках. Но пока он сохранял спокойствие, выдыхал в атмосферу никотин, молча прожигая во мне дыру. Я стояла в пяти шагах от перевернутого мотоцикла и смотрела в его прекрасные глаза — темные и далекие, как небо над нашими головами.

Когда все случилось, Брэндон был страшно напуган. Он бросился ко мне со словами: «Ты в порядке? Ответь мне, ну давай!». Я улыбалась и говорила, что со мной все хорошо. Но он настаивал, и я повторяла снова и снова. А потом у меня пошла носом кровь. И тогда Брэндон заметил мой опухший нос, и тогда его страх сменился гневом.

Почему ты сейчас злишься, объясни? От того, что я разбила нос, когда ты резко дернул руль влево и я ударилась о твое плечо? Или потому, что я вытираю кровь своей красной шапкой, а на улице сейчас -12 градусов? А может все-таки причина второй подряд сигареты — симпатичный парень, с которым я поболтала этим вечером? Твоя ревность? Или моя ревность и твоя собеседница? Или…

Уже не важно.

Брэндон отбросил сигарету на проезжую часть и двинулся ко мне. С силой убрал мою окоченевшую ладонь с зажатой шапкой от лица, коснулся переносицы, крыльев носа… Кровь продолжала движение по губам, до подбородка. Он покачал головой, поморщился, практически зарычал от недовольства.

-Поехали в больницу! - Брэндон схватил меня за руку и принялся вызывать помощь в лице человека, одолжившего нам мотоцикл. Ах да, мотоцикл практически здоров, пострадали только зеркала.

-Никуда я не поеду… - буркнула я тихонько. Сначала мне показалось, что Брэндон не услышал, ведь он разговаривал по телефону, хотя и продолжал буравить меня своим взглядом. Но вот разговор завершился, и он ответил:

-Я не спрашивал тебя, поедешь ты или нет! Я сказал, мы едем в больницу! У тебя может быть перелом!

-Все со мной в порядке. Не нагнетай, - я вырвала руку, это оказалось очень просто. Мне не нравилось чувствовать себя узницей, да и кровь все никак не останавливалась. Я снова приложила шапку к носу. Впитывала она, конечно, паршиво, но так я хотя бы не заливала кровью куртку.

-Ана!.. - его голос охрип. - Ты ранена и…

-Ну и что? - Брэндон посмотрел на меня, как на сумасшедшую.

-Что значит «Ну и что»?! Ты не понимаешь, что сейчас произошло?! Мы чуть не погибли!..

-Ну не погибли же… Брэндон!

-Ну да, ну конечно! - он рассмеялся, нервно и как-то устрашающе. Потом приблизился и сказал: - Сейчас приедет Макс, мы садимся в в машину и едем в больницу, тебе ясно?

-Ничего у тебя не выйдет! Единственное место, куда я отсюда поеду — это…

-Вернешься к тому красавчику? Наверняка, у вас обоих, любителей скучных книжек, еще столько тем для обсуждения!

-Я поеду домой. Домой, Брэндон! - я толкнула его в грудь, он перехватил мою грязную руку и сжал в своей. - Отпусти, испачкаешься!

-Ну и что?! - из этой аварии Брэндон вышел с меньшими повреждениями, всего лишь несколько ссадин на внутренней стороне левой ладони. Он больше переживал за обручальное кольцо, не поцарапалось ли…

Не знаю, что на меня нашло. Я встала на носочки и поцеловала его в губы, пропитавшиеся никотином и клубничной жвачкой. Брэндон ответил на поцелуй… от неожиданности я чуть не оказалась на земле второй раз за ночь. Он целовался неистово, со всей страстью, томимой последние несколько часов на огне ревности и адреналина, он выплескивал свою ярость через движения губ и языка, он размазывал кровь по моей щеке, зарывался пальцами в волосах, я стонала от возбуждения и счастья, которое «обрушилось на голову как сверкающие метеориты».

17.11.2020

Сняли дом к приезду семьи. Итальянцы будут здесь уже в пятницу!

-Надеюсь, тебе так здесь понравится, что ты не захочешь возвращаться в квартиру, а ещё ты устанешь через весь город добираться до своей дурацкой работы и наконец уволишься.

-Есть и другой вариант — я не брошу свою дурацкую работу, но попрошу у тебя машину.

Брэндону этот вариант понравился даже больше. Он сложил ручки в молитвенном жесте и воскликнул:

-Давай, ну же, попроси у меня машину!

-А ты не боишься, что, купив мне машину, однажды я продам ее и уеду в другую страну? Если помнишь, именно это и случилось пять лет назад перед встречей с тобой.

-Не-а. Но хорошо, что напомнила. Я просто оформлю машину на себя.

-C'est génial!

-Детка, если ты не хочешь заняться сексом прямо сейчас и прямо здесь, то прекращай говорить на французском!

-Pourquoi pas…

13.11.2020

Многое он делает лучше меня: фотографирует, водит машину, готовит, поет и танцует, играет в компьютерные игры, общается с людьми, дружит!, разбирается в музыке, одежде, истории Земли, радуется победам, преодолевает трудности… и еще, и еще, и еще. Даже любит лучше! Этот список можно продолжать до бесконечности. Я все это пишу не для того, чтобы подчеркнуть свою никчемность над его превосходством, отнюдь. Его успехи никогда не вызывают во мне зависти, его сила, его власть возбуждают, его критика мотивирует. Он единственный человек, с которого я беру пример.

Но при этом я не стремлюсь быть похожей на него или кого-то другого, хотя бы потому, что это как мечтать дотронуться звезды — невозможно (исходя из собственных качеств и возможностей). Я все еще совершаю массу ошибок, учусь доверять людям, не бояться выглядеть глупой, впускать в свою жизнь новое, неизведанное… Так или иначе, я хочу всегда оставаться собой. Потому что это невероятное и очень вкусное ощущение, совсем как передавать друг другу кусочек шоколада, целуясь. Ни с чем не сравнится.

«Дело не в том, что один человек делает что-то лучше, а другой — хуже. Другой делает по-другому, иначе. И это вовсе не значит — плохо, - сказал он, когда у меня в очередной раз пригорел яблочный пирог, а потом добавил: - Ох, это конечно есть нельзя, но я съем, вот смотри, съем с удовольствием. И не морщи свой прекрасный носик! Я люблю тебя, да и мне еще не вырезали аппендицит»

(милые влюбленные глупости он, кстати, тоже делает лучше)

-Я тебя всего на минуту оставил! Всего на минуту! - в негодовании закричал Брэндон, на что я улыбнулась, снискав ко всему прочему — неодобрительный взгляд и покачивание головы.

Прохожие с интересом пялились на нас, за доли секунды пытаясь угадать, что же такое произошло, что заставляет мужчину стоять на коленях перед девушкой на скамейке и кричать. Не знаю, на что это было похоже, однако реальность куда прозаичней: я упала на катке и при падении порезала палец о лезвие конька. И довольно сильно: кровь сочилась, не переставая. Не помогала ни перекись, ни перевязка, ни даже холодные мужские пальчики с их трепетными касаниями…

Нет, этот день не испортит даже такая мелочь! А день выдался потрясающим: по-настоящему зимним, неспешным, комфортным и безумно вдохновляющим. Все утро мы ходили по врачам: мне нужно было навестить кардиолога с неврологом, а Брэндону — офтальмолога. Результаты у обоих хорошие, жить будем. Да еще как! Счастливо! (читай по слогам)

По возвращении домой (было всего 12 часов) мы забрались обратно под одеяло: я — читать и наконец-то завтракать (зеленый чай и воздушная булочка с корицей), а он — досматривать сон, пристроившись у меня под бочком. Чтение выдалось увлекательным, хоть и недолгим — я скатилась головой по подушке вниз и, встретившись носом с колючей щекой, обняла любимого американца и задремала. Так мы проспали почти четыре часа.

На улице тем временем стемнело, на смену туману пришли мягкие хлопья снега. Решили поужинать в пиццерии, а потом покататься по городу. Идея с катком возникла в тот самый момент, когда мы — сытые и довольные — топали к машине, а навстречу нам шла девочка лет восьми с коньками в руках. Мы переглянулись, одна и та же мысль пришла в голову обоим:

этой зимой мы еще ни разу не катались на коньках. Загуглив ближайший каток, мы направились туда, вслед за девочкой лет восьми в смешной шапке с ушками.

Все шло хорошо, а впрочем — разве можно сказать обратное сейчас? Все хорошо!

«И эти огоньки… И это кружение… И вы в этом свете… И этот мотив…»

Здесь хорошо.

Людей не очень много, гораздо больше тех, кто просто наблюдал за происходящим на льду, держа в руках по согревающему напитку. Играла музыка, переливались гирлянды, в воздухе кружились снежинки и счастливый смех…

-Черт, кровь никак не останавливается… - бормотал Брэндон, пытаясь придумать что-нибудь еще, чтобы остановить кровь, при этом отчаянно сражаясь с подкатывающей к горлу тошнотой.

-Знаешь, какой из всего этого вывод? - спросила я.

-Знаю! - выкрикнул он, в прыжке поднявшись на ноги и выбросив в урну пустую упаковку от перекиси. - Мы сейчас же едем в травмпункт!

-Нет! - я тоже встала и подошла к обеспокоенному американцу. - Не смей оставлять меня одну даже на одну минуту!

Брэндон тихонько рассмеялся.

-Ты… невероятна… - последнее слово на выдохе, вместе с облачком пара.

-В плохом смысле? - Брэндон нахмурился, кажется, мой вопрос его только сильнее разозлил. Он подошел вплотную, так, что я воткнулась носом в шерстяное пальто.

-А ты как думаешь? - я взглянула в его глаза, он заправил прядь волос мне за ухо, погладил по щекам. - Ну так что?.. - на пол-тона ниже, чем прежде.

-Ты… невероятен… - только и смогла вымолвить я. Брэндон сдержанно улыбнулся. «То-то же», - наверняка подумал он.

-Ну что ж… А теперь, Ана, объясни мне, как ты упала?

-Не знаю… споткнулась о кочку… оступилась… - я не могла сосредоточиться: его абсолютно нечеловеческое обаяние заставляло мысли улепетывать от меня со скоростью света, оставляя за собой едва различимый шлейф.

-Не говори ерунды! Ты отлично катаешься, все детство на коньках! Если кто и может оступиться, так это я! Я, который встал на коньки впервые, лишь познакомившись с тобой!

-Какое это имеет значение, все бывает…

-Ана! - было ясно: он не оставит эту тему, вытянет правду любой ценой.

-Меня толкнули…

-Что?! - ох, ну зачем же так орать? Брэндон схватил мою «здоровую» ладонь и потянул обратно на каток. - А ну пошли!

-Брэндон, успокойся! Ты что придумал? - я пыталась затормозить, но ничего не вышло.

-Кто это сделал?! Запомнила?

-Брэндон…

-Мужчина? Женщина? Кто это был, Ана?!

-Брэндон, успокойся, прошу тебя! Да и человек извинился! - практически дойдя до ворот (входа на каток), Брэндон остановился.

-Правда? - с насмешкой.

-Ну да… - неуверенно, покусывая губы.

-Правда извинился или ты просто пытаешься спустить ситуацию на тормозах?!

-Ничего страшного не произошло! - тут уж и я не выдержала, повысила голос.

-Ага, как же!

-Он не специально…

-Он? Значит он!

-Перестань драматизировать! Вот смотри, я жива! - в подтверждение слов я расправила руки и покрутилась вокруг своей оси. Стоило остановиться и несколько капелек крови скатилось по пропитавшемуся насквозь бинту и упало в сугроб. Брэндон совсем не по-доброму усмехнулся. - Кровь возможно из-за лекарств так плохо останавливается, не знаю… - я вынула из кармана упаковку марлевых салфеток, достала сразу две и накрутила их на пострадавший левый указательный палец. - Вся-то не вытечет, - улыбнувшись, добавила я и посмотрела на Брэндона. Он вздернул брови.

-Я бы не был так в этом уверен.

-Брэн… - я хотела его обнять, физически дать почувствовать, что со мной все-все хорошо, однако…

-Нет! Не трогай меня! Испачкаешь! - Брэндон чертыхнулся и показательно отряхнул пальто от налипших снежных хлопьев.

Ясовсемне ожидала такой реакции. На ум пришло с десяток случаев, когда в схожих обстоятельствах он вел себя иначе. Взять вот хотя бы ту поездку на мотоцикле, в которой я ударилась о его плечо и разбила нос. Да, Брэндон волновался, злился, но не шарахался от меня за три версты. И когда он успел превратиться в ханжу? Такими темпами он не разрешит мне и в машину сесть, вдруг я и там что-нибудь испачкаю (но это мы хотя бы проходили).

-Ладно, извини… - промямлила я и, расстроенная, отвернулась лицом к катку.

Послышался сдержанный смех, затем моего подбородка коснулись прохладные пальцы, от которых пахло шоколадным пряником, в призывном жесте «вернись ко мне». Я посмотрела в темные глаза напротив, Брэндон улыбался.

-Поверила, малявка?

Я не успела ничего понять, как он сжал в своих ладонях мою, всю в крови, дернул на себя, прижал к груди…

«Ты и я под одним автобусом»

Ох, ну до чего же хорошо!

20.04.2022

-Добрый вечер! У вас заказан столик?

-Да, на шесть.

-Анастасия? Все верно? Прошу за мной.

Официант повел нас на другой конец ресторана, Брэндон насторожился. Обычно мы занимаем место в самом первом зале на угловом диванчике.

-Куда мы идем?

-На веранду. Мы там никогда не сидели, а сейчас хорошая погода, и я подумала… - Брэндон улыбнулся, поцеловал меня в макушку и сказал, что это очень хорошая идея.

На незнакомую территорию Брэндон всегда ступает первым, крепко держа меня за руку. Я знала, что так будет и воспользовалась этим. Официант распахнул перед нами стеклянную дверь, Брэндон сделал шаг навстречу неизвестности и в этот момент загрохотали хлопушки, зажглись гирлянды и фонарики, из укрытий выпрыгнули наши друзья и запели во весь голос «С Днем Рождения, Брэндон!». Когда была спета последняя строчка, все разом набросились на именинника. Они душили его в своих объятиях, кричали о том, как сильно соскучились, парни, а не девушки, целовали ему щеки и признавались в чувствах, Илья, так и вообще разрыдался.

Брэндон был удивлен, шокирован, парализован. Он кряхтел от удушающих захватов, возмущался и выговаривал им, что они ведут себя как дети, но при этом сам был одним из них — счастливым ребенком, чье лицо от уха до уха раскроила самая искренняя, самая довольная улыбка на свете. Он радовался вместе со всеми, позабыв, казалось, и о больной ноге, и обо мне.

-Откуда вы все здесь взялись? - спросил Брэндон, когда страсти немного поутихли. - Кто вас пригласил?

И тогда 18 человек в едином порыве посмотрели ему за спину и улыбнулись.  За его спиной, расчувствовавшись может быть даже сильнее всех в этой комнате, по-прежнему находилась я.

-А сам как думаешь? - подмигнув, спросил Илья.

Брэндон обернулся и я поняла, что ошиблась. Он был не просто счастлив, он олицетворял счастье; он был солнцем, моим американским солнышком, в ярких лучах которого тепло, безопасно и хочется жить, однако и умереть не страшно, и даже хочется, лишь бы вместе.

-С днем рождения, любимый… - вытерев слезы, как можно спокойнее произнесла я.

Брэндон смотрел на меня так, словно видел впервые, но при этом уже был по уши влюблен. Его прекрасные глаза наполнялись влагой, он запрокинул голову назад, чтобы отсрочить наводнение. И когда зеленые вновь утонули в голубых, он произнес слова, благодаря которым я до сих пор жива:

-Я люблю тебя.

И в ту же секунду он подошел ко мне, схватил за шею и с силой прижал к себе. Пока друзья осыпали нас содержимым хлопушек и вовсю умилялись происходящим, Брэндон, замерев губами у левого виска, благодарил за сюрприз. Я улыбалась и плакала, меня в буквальном смысле разрывало на части от нахлынувших чувств, я держалась за его бедра и просила, чтобы он не делал поспешных выводов, потому что это еще не весь сюрприз и он не видел подарки. Брэндон фыркнул, обнял меня за талию и, оторвав от земли, закружил в воздухе.

-Ты! Ты мой главный подарок!

-Брэндон, отпусти…

-Не отпущу! Никогда тебя не отпущу!

-Твоя нога…

-Все в порядке с моей ногой!

-Все кружится… - Брэндон вздохнул и поставил меня на ноги. Его ладошки опустились на лицо, прислонившись лбом, он шептал:

-Я люблю тебя… если бы ты только только знала, как сильно я тебя люблю…

Комната кружилась, единственной точкой опоры были его руки. И губы, отпечатавшие на моих признание в бесконечной любви.

12.04.2022

Я молчу. Не оттого, что нечего сказать. А потому, что слов катастрофически много. Как и чувств, разрывающих мое сердце в клочья. Эта весна сводит меня с ума, кружит голову, путает мысли; а может и не весна вовсе. Уже седьмая весна, а ответ на все вопросы по-прежнему один. И жизнь одна, и живут ее двое (ты и я).

Я не пишу ничего нового. Не исписалась, просто нет времени. На этот случай есть заметка семилетней давности, идеально подходящая под мое настоящее:

«Я сейчас впала в то самое состояние, когда не ощущаешь никого и ничего вокруг, кроме одного единственного человека. Кто-то звонит, пишет, идет навстречу, приветственно улыбаясь, а я лишь крепче сжимаю холодную мужскую руку и утыкаюсь носом в кожаную куртку».

Никто не нужен. Никто не важен.

Хотелось бы оказаться по адресу 6/8 rue de Savoie 75006, Paris, France, но и здесь неплохо.

Здесь — это под растущей луной, слушать по кругу дебютную пластинку the 1975, млеть от поцелуев в шею; и умирать, и возвращаться, к его рукам, как бумеранг…

27.02.2022

Мы были дома в 12:22; я посмотрела на часы, когда мы выходили из такси, решив, что сейчас уже середина дня, и каково было мое удивление обнаружить, что с момента пробуждения прошло всего четыре часа! Слишком много событий и впечатлений для воскресенья, который еще даже толком не начался!

Раз уж этим утром мне на ум приходят исключительно цитаты Давида Фонкиноса (что неудивительно, потому что всего день назад я закончила читать его «Нежность»), то вот еще одна: «С Франсуа время неслось с немыслимой скоростью. Можно подумать, он обладал способностью перемахивать через дни, создавать фантастические недели без четвергов».

С Брэндоном все иначе. Когда мы вместе время наоборот замедляет свой ход — один час равен маленькой вечности. Это его суперспособность. Я успеваю запечатлеть в памяти и на горящей от прикосновений коже каждое мгновение нашей жизни. Однако, он может и по-другому. И снова цитата француза, идеально подходящая американцу: «Он не любил плавных переходов. Он любил перепады, любил перепрыгивать от тишины и покоя к бурной деятельности». Время может быть вязким как мед, а потом внезапно раскалиться до такой степени, что только и успевай хватать губами жидкую сладость. Это вкусно, в обоих случаях.

Так о чем это я?

Не успел Брэндон повернуть ключ в замке, как Одри протиснулась в маленькую щелочку и с громким лаем вбежала в квартиру, где ее встретил заспанный Один. Пару мгновений спустя эти двое, в порыве сумасшедшей радости, уже носились по квартире.

Их воссоединение прошло куда более приятнее, чем наше. Украдкой я смотрела на Брэндона, который разговаривал по телефону с отцом, и мне казалось, что он думал о том же, о чем и я. Конечно, он не в восторге от такой холодной встречи в аэропорту, это просто удар по самолюбию. Я знала, я чувствовала спинным мозгом, что настанет миг и он прижмет меня к стенке и потребует развернутых объяснений. Я буду услышана, но абсолютно не понята, и прозвучит в ответ на мои страхи до боли знакомая фраза: «я всегда делаю то, что хочу».

Чтобы немного отвлечься, я ушла на кухню. Хотелось остановить мгновение, оттянуть неизбежный разговор: с подобной задачей может справиться разве что чашка горячего чая.

Чайник кипятил воду, собаки подкреплялись после гонок с препятствиями, а дождь все продолжал стучать по стеклам, образуя с хором закипающих молекул свою собственную симфонию. Я смотрела то в окно, то на животных, что, сытые и довольные, устраивались в лежанке для послеобеденного сна, и старалась ни о чем не думать. Но куда там! Меня раздирали противоречия: я ощущала и радость, и неподдающуюся объяснениям злость. Я была несчастна и счастлива в одну и ту же секунду времени. Как такое может быть? — это просто не укладывалось в моей голове. О, Боже! Еще немножко и эти эмоциональные качели прикончат меня!

Или кипяток. За всеми этими экзистенциальными размышлениями, я упустила момент, как вскипела вода и чайник начал плеваться кипятком направо и налево: несколько капель угодили мне в предплечье. Я вернулась из забытья.

Во всей этой фантасмагории было очевидно лишь одно: не в моей власти изменить происходящее в мире, но в моих силах изменить мой собственный мир. Ради себя, ради будущего, каким бы оно ни было, я должна принять новую реальность и вернуться к жизни. А вот одной или вдвоем, скоро узнаю.

За канонадой матушки природы я не слышала голоса Брэндона, а потому не знала, закончил ли он разговор с отцом. Я подумала, что он, возможно, тоже захочет выпить чаю. Или кофе: все-таки он не большой фанат чая. Иногда мне кажется, что он пьет его лишь для того, чтобы доставить мне удовольствие.

Залив кипятком чайные листочки, я отправилась к Брэндону. И как это часто бывает вопрос прозвучал многим раньше, чем я переступила порог комнаты.

-Брэндон, я заварила чай. Ты не хочешь..? - увидев американца, я осеклась и замолчала. Тема с горячими напитками отошла в сторону, сейчас меня волновало другое. - Что ты делаешь?

Брэндон по-прежнему разговаривал с отцом. Он сидел на диване, зажав телефон между ухом и плечом, а у его ног лежал открытый чемодан, из которого он доставал вещи и аккуратно складывал их рядом с собой, сразу распределяя по категориям. Заметив меня в дверном проеме, Брэндон улыбнулся.

-Давай созвонимся утром. Не волнуйся, конечно передам. Спокойной ночи, - Брэндон положил телефон на подлокотник и подошел ко мне: - Тебе «привет».

-Хорошо…

-Отец спрашивал, как у тебя дела. Ты не отвечаешь на его звонки.

-Надеюсь, ты сказал, что я в порядке… - оторвавшись от созерцания пола под ногами, я с надеждой посмотрела на Брэндона. Мне бы не хотелось обременять своими внутренними американскими горками еще и его отца.

-А ты в порядке?.. - я пожала плечами, Брэндон усмехнулся. Открытой ладонью он погладил меня по щеке, возвращая в реальность. В ту реальность, где его объятия это самое надежное место на всей планете Земля. - Ана?

-Ты не ответил, - очень тихо напомнила я, неуверенная в том, слышал ли он вообще мой вопрос.

-Я бы выпил чай с лимоном, спасибо, - мягко произнес Брэндон и чмокнул в щечку. Это был мой шанс остановиться, и я им не воспользовалась.

-Не это… Я спросила, что ты делаешь?

-А на что это похоже? - Брэндон развел руки в стороны, бросил взгляд через плечо, затем вновь вернулся ко мне. - Разбираю вещи. Или этим хочешь заняться ты?

-Нет, то есть… Я думаю, тебе не стоит это делать.

-Почему? - нахмурившись.

-Потому что ты вернешься домой, в Америку. И как можно скорее.

Брэндон ухмыльнулся, затем приблизился вплотную к моему лицу и, глядя прямо в глаза, уверенно отчеканил:

-Не дождешься, - после чего он сразу хотел уйти, вернуться к своим увлекательным делам, но я схватила его за запястье, возвращая к себе.

-Брэндон, я прошу тебя… Уезжай!

-Иногда у меня создается впечатление, что ты не слышишь ни одного моего слова! - не без труда высвободившись из моих оков (когда нужно, я могу быть очень цепкой и физически сильной), Брэндон обхватил ладонями мое лицо. - Ты ударилась головой, перестала воспринимать английский? Не проблема, я повторю на твоем родном языке! Слушай внимательно: я не сдвинусь с этого места! Я приехал в Россию и не собираюсь никуда уезжать! Ясно тебе?!

-Нет, не ясно! - он закатил глаза, после чего отпустил меня и ушел на кухню. Я последовала за ним. - Брэндон, ты не можешь здесь оставаться!

-Могу. И останусь.

Каким-то чудом Брэндону удавалось сохранять спокойствие. На его фоне я выглядела (или, скорее, таковой являлась) истеричкой. Брэндон сел на подоконник и закурил. В одно мгновение комната наполнилась ароматом его любимых сигарет. Теперь в квартире пахло не только чаем, дождем, собаками, но и мужчиной. Это был второй раз, когда я могла, но не захотела остановиться.

-Почему ты так хочешь, чтобы я уехал?

-Ты серьезно? Потому что здесь может быть опасно!

-Опасно? - Брэндон рассмеялся. - Какую опасность ты себе придумала, Ана? Что мне угрожает?

-Не делай вид, будто ничего не понимаешь! Ты приехал в страну, которая вот-вот окажется отрезанной от всего мира! И это не какой-то там вирус, все гораздо серьезнее! Все эти санкции… они и тебя коснутся!

-Ана, перестань нести весь этот бред!

-Тебя могут заставить уехать из страны!

-Ну, пусть попробуют…

-Или наоборот, ты больше никогда не вернешь домой! Ты можешь все потерять — семью, друзей, бизнес!

-Боже, откуда ты все это берешь?

-Ты все потеряешь! - настаивала я. - И ради чего?!

-Ради тебя, - в ту же секунду ответил Брэндон.

-Перестань это говорить! Я не хочу тебя слушать!

Я заткнула уши, и этот жест совершенно не понравился американцу. А впрочем, ему не нравилось не только это. Он подошел и с силой убрал ладони, завел их мне за спину, удерживая своими. Его близость, его сила, его всеобъемлющая власть лишали меня самообладания, а решительность уже паковала чемоданы. Когда он так близко, все перестает быть важным.

-А я буду это говорить и тебе придется слушать. Потому что это правда. Потому что ради тебя я готов совершить невозможное. Мое все — это не семья, друзья и бизнес: все это я уже терял, мне плевать, если это случится вновь. Мое все — это ты, Настя. И я всегда буду там, где ты. Я всегда буду следовать за тобой.

Иногда любовь этого мужчины пугает меня. Иногда очень сильно. Иногда равно сейчас. Никто и никогда не любил меня так, как это делает он.

-Почему ты плачешь? - спросил Брэндон, тыльной стороной ладони вытирая слезы.

-Я… что?

Я и в самом деле плакала. И как я этого не заметила?

-Я люблю тебя, - прошептала я, убирая его руки от лица.

-И я люблю тебя, я очень сильно люблю тебя.

-Если с тобой что-то случится, я никогда себе этого не прощу… Я умоляю тебя, проваливай из этого кошмара, пока есть такая возможность!

-Хватит, Ана! - закричал Брэндон и в жесткой манере оттолкнул меня от себя и, вернувшись к окну, прикурил вторую сигарету. - Я знал, какая ты у меня впечатлительная девочка, но чтобы до такой степени! Ты больше не прочтешь ни одной новости, я позабочусь об этом!

-При чем здесь это?

-При чем?! Начитавшись, насмотревшись всех этих ужасов выдумала какую-то опасность! Пойми же, Ана, мне ничего не угрожает! Пусть делают, что хотят! Мне все равно! У них своя песочница, у нас с тобой своя! Попробуют сунуться, непременно об этом пожалеют!

-Ты просто невыносим!

-Могу ответить тебе тем же! Черт возьми, Ана! Мы не виделись целый месяц! Я ужасно по тебе соскучился, а ты… - Брэндон усмехнулся и положил свободную руку на ширинку. - Стоит признать, так ты меня еще никогда не встречала!

-Никогда? Вспомни Лос-Анджелес!

-Лос-Анджелес? Сладкая, можешь уточнить.

-Когда ты украл мои деньги и мне пришлось уехать из Германии спустя всего два часа пребывания в ней!

-Аа, это. Ты все равно вернулась бы ко мне. Через день или два, под каким-нибудь дурацким предлогом. Я просто ускорил процесс.

-С чего ты это решил, ковбой?! - встав перед ним, спросила я.

-Твое тело, твое поведение, твои взгляды… Могу продолжить, если угодно? Что тогда, что сейчас ты можешь говорить все, что тебе заблагорассудится, но я вижу, я чувствую совершенно иное к себе отношение, - я подошла еще ближе, положила ладони ему на бедра, чуть выше колен.

-Не будь таким самоуверенным. Я мечтала о Германии все лето, я бы не променяла эту поездку на первого встречного американца.

-Ну да. Я сделаю вид, что поверил. Вернее, я и твои двадцать шесть оргазмов в ту «последнюю» ночь, после которых ты еле держалась на ногах.

-Какоеэто имеет значение..?

-Ох, Ана! - Брэндон наклонился и поцеловал меня в губы. Короткий целомудренный поцелуй, который лишь подтвердил его слова по поводу моих истинных желаний: Брэндон успел сделать затяжку, и даже не одну, а я все продолжала стоять с закрытыми глазами и вытянутыми губами в расчете на продолжение. Когда я осознала это, то залилась краской. Брэндон ущепнул меня за щечки и улыбнулся. - Хочешь я открою тебе страшную тайну? Я не планировал, что все зайдет так далеко. Я думал так: в такси, в гостинице, максимум в аэропорту ты обнаружишь пропажу денег, сложишь два и два, позвонишь, а я буду просить у тебя прощения, а после умолять вернуться. Но ты… Ты! Ты ничего не заметила! И позвонила мне уже из Берлина! К тому времени никакой речи о обычном возврате похищенного и быть не могло. Я вошел в азарт и решил, что так даже лучше. Я похитил у тебя деньги, эти жалкие бумажки, а ты украла мое сердце! Тебе не кажется, что это неравноценный обмен? Ты кричала, называла меня сумасшедшим, а я еще тогда тебе все сказал, если помнишь: Я нашел тебя и больше не отпущу. Кричи, вырывайся, мне все равно.

-Ты моя…

-Что? - Брэндон приподнял мое лицо за подбородок, возвращая из воспоминаний того дня.

-Двадцать седьмое сообщение: «Ты моя». Двадцать восьмое, последнее: «Я жду тебя здесь, Карл», - я вздохнула и посмотрела его невероятные глаза.- Ты сумасшедший! - крикнула я и повернулась к нему спиной, желая спрятаться от него в одной из других комнат. Но не сделала и двух шагов, как он настиг меня, развернул к себе лицом, да так, что закружилась голова.

-И это ты сводишь меня с ума!

-Отпусти меня! Сейчас же, Грин!

-Сначала ты выслушаешь.

-Еще не наговорился? Черт, надо было тебе все же врезать тогда! А не позволять делать со мной такие вещи…

-Позволять? - с недоверием поинтересовался Брэндон. - Детка, так ты, оказывается, умеешь себя контролировать. Может продемонстрируешь?

Он забрался руками под футболку и начал скользить пальцами, прохладными, оттого, что сидел у открытого окна, по спине, по ребрам, к лопаткам, вниз по позвоночнику, к пояснице и снова вверх. Это были едва различимые касания, но я вся дрожала от них, цепляясь за его шею, как за спасательный круг.

-Грин… уезжай…

-Нет…

-Я не хочу тебя…

-Врешь…

-Иди к черту…

-Здесь лучше… - затем, наклонившись к уху, слегка прикусив за мочку, он прошептал: - не вздумай кончить, ты не заслужила, - и в тот же миг моей кожи вновь коснулась хлопковая ткань футболки, а не его дурманящая плоть, а внизу живота родился и тут же умер первый за месяц оргазм. Самый быстрый способ разозлить меня — лишить оргазма, когда он так близко!

-Отпусти меня! - я брыкалась, вырывалась, но все без толку. Он крепко держал меня в своих руках, да еще и чересчур близко: я не могла развернуться, как и перестать обнимать его за шею. Ну что за человек?!

-Я с тобой не закончил!

-Отвали! - и тут же последовал сильный шлепок по заднице. Я вскрикнула и интуитивно приподнялась на носочках.

-Еще раз такое скажешь, и не сможешь нормально сидеть ближайшую неделю! Ты выслушаешь меня, а потом вернешься к чаепитию или проклятьям, а может всему сразу! Ты девочка способная! Договорились? - я молчала, а спустя мгновение во второй раз кричала от боли и наслаждения. Американец повторил свой вопрос.

-А у меня есть выбор? - руки Брэндона вновь опустились на ягодицы, я решила, что сейчас последует наказание номер три, но он ласково прошелся ладошками по пламени и нарочито спокойно произнес:

-Выбор есть всегда.

-И все-таки ты маньяк… - довольная ухмылка.

-Которого ты хочешь каждой клеточкой своего тела, каждой клеточкой своей израненной души ты хочешь меня.

-Хотела бы я, чтобы все было по-другому..? - риторический вопрос.

-Не хочешь, - безоговорочный ответ.

-Не хочу.

-Ана, - вздох. - Я прекрасно понимаю, что сейчас происходит в мире. Как и то, к каким изменениям и последствиям все это может привести. Но в отличие от тебя я разбираюсь в политике и я знал, что рано или поздно этот день настанет. И он настал в четверг. Это не стало для меня большим потрясением, все, о чем я думал, читая срочную новость, так это о тебе: как ты восприняла это, как сильно расстроилась… У меня не было ни грамма сомнений, я не стоял перед выбором — ехать или нет. Ты и вся наша жизнь в России, и никакая Америка с ее безопасностью и мнимой стабильностью мне не нужна! Поэтому первое, что я сделал, это сдал билет. Ждать вторник не было смысла: я должен был как можно скорее вернуться к тебе, обнять и успокоить. И так я попытался заполучить билет на ближайший прямой рейс в Москву, но самолет оказался под завязку. Тогда я решил лететь через Италию. У меня оставалось 1,5 дня, чтобы успеть разобраться с делами, собрать чемоданы, кое-что докупить, сделать кое-какие шаги, дабы обезопасить наши с тобой сбережения. Я все это сделал, я был счастлив, что совсем скоро увижу тебя, а потом этот твой звонок с прощальной речью… Ох, ты и представить себе не можешь, как я тогда разозлился! Но не на тебя, а на самого себя. Тебе было плохо и страшно, а я сидел, окруженный нашими друзьями, в аэропорту ЛА, ждал начала посадки на рейс до Рима и ничего не мог сделать! Знаешь, я думаю тебе полезно узнать, что никто — ни наши с тобой друзья, ни мой отец, ни Присцилла с Винсом, которые приехали между пересадками повидаться, да вообще никто в нашей семье не отговаривал меня ехать в Россию, никто не говорил подобно тебе «забудь и живи прежней жизнью», потому что все, кроме тебя, понимают, что без тебя я не проживу и дня. Все, что они говорили: ты должен быть рядом с Настей, ты ей очень нужен, будь осторожен и береги ее. И вот я здесь. Потому что я не могу по-другому, я не могу без тебя. Ты во многом ошибаешься, кое-что принимаешь в искаженном свете, но я не стану объяснять тебе сейчас все тонкости. Пусть пройдет время, ты должна смириться с новым положением вещей. Я не стану давить, я все понимаю. Ты можешь злиться, ненавидеть, обижаться на меня, можешь молчать, игнорировать мое существование, или наоборот — кричать и бить посуду. Ты даже можешь продолжить то, что начала в аэропорту. Я боюсь снимать толстовку, там вероятно синяк на синяке, но, знаешь, я даже не стану отчитывать тебя за это: если хочется, врежь мне и за Германию, сломай что-нибудь… Вот только, чтобы ты не делала, ты ничего не изменишь. Сколько не старайся, ты не в силах изменить ни моих чувств к тебе, ни желания быть здесь. На этом тема закрыта!

Брэндон ушел в комнату, оставив меня наедине с дождем, остывшим чаем и абсолютным, даже несколько пугающим затишьем в голове.

27.02.2022

-Ну что, домой? - сказал Брэндон, торжественно вручив мне переноску с нашей собакой Одри, которой все труднее удавалось сдерживать радость. Я гладила ее носик через окошко и обещала выпустить ее сразу же, как выйдем на улицу.

-А как же завтрак? Ты говорил…

-Ох, точно! Я совсем забыл!

-Если не хочешь… поедем домой… я приготовлю что-нибудь… - я попыталась казаться безразличной, скрыть разочарование за улыбкой, но Брэндон все равно догадался. Он знает, как я люблю завтракать вне дома, особенно, когда город уже проснулся, а первый поток работяг прошелся по улицам.

-Нет, сперва поедем покушаем. Я ведь обещал. Есть предпочтения?- кончиками пальцев он дотронулся моей щеки и я почувствовала, что теряю равновесие, а вместе с ним и возможность дышать. Неужели я никогда не научусь контролировать реакции своего организма на этого человека? Это просто невероятно!

-Я полностью доверяю твоему вкусу… - кое-как совладав с нахлынувшими чувствами, произнесла я, улыбнулась и убрала его руку от лица. Затем переплела наши пальцы и, встав на носочки, поцеловала куда-то в шею, хоть и метила в щеку. Я покраснела, Брэндон рассмеялся. Моя вина, что ты такой высокий? - Идем, а то Одри нервничает…

-Идем…

Из аэропорта мы поехали в одну из наших любимых кофеен. Здесь варят очень вкусный кофе и пекут воздушные булочки с медом и корицей. В этот воскресный час мы были единственными посетителями. Пока Брэндон делал заказ и обменивался последними новостями с баристой, по совместительству нашим хорошим знакомым, мы с Одри устраивались на небольшом угловом диванчике возле окна.

На улице шел дождь, а в кофейне, как и всегда, было тепло и очень уютно. Я смотрела на капли, стекающие по стеклу, гладила собаку, растянувшуюся у меня на коленях, и впервые за четыре дня чувствовала себя лучше. Я не плакала, не ощущала тревогу каждой клеточкой своего тела, не ссорилась с родными и друзьями из-за разных взглядов на происходящее, не обновляла каждое мгновение телеграм-каналы… Это были очень ценные минуты, я и забыла каково это. Я закрыла глаза, на ум пришла песня Тома Оделла:

когда я смотрю на небо,

каким-то образом

я знаю, что все будет хорошо

Длинные прохладные пальцы коснулись моего виска, заправляя волосы за ухо, а потом губы, в долгом поцелуе… По-моему, уже все хорошо. Я улыбнулась и, не открывая глаз, на ощупь, обняла американца за шею и потянула на себя, он наклонился, упираясь руками в спинку дивана. Поцелуй становился все глубже, а я все сильнее теряла контроль над ситуацией. Еще немножко и я бы перешла черту дозволенного.

-Ана, остановись… - прошептал Брэндон в мой приоткрытый рот, извергающий один за другим стоны. - Пожалуйста, остановись… иначе я не смогу…

Я открыла глаза и посмотрела на мужчину в мягком свете ламп. Как можно быть таким красивым?

-Прости…

-Не извиняйся, - Брэндон улыбнулся и погладил меня по щекам. - Я сам держусь из последних сил… - мимолетный взгляд в низ живота.

-У тебя эрекция… - я произнесла это так, будто видела подобное впервые.

-Да ну? Неужели? Твоими стараниями, дорогая.

-Я ничего такого не сделала…

-Ты просто есть, этого достаточно, - я вновь залилась краской, а Брэндон приземлился по левую сторону от меня, немедленно прикрыв свое возбуждение белой тряпичной салфеткой. Очень вовремя: нам принесли заказ. - Я заказал тебе карамельный латте и булочки с медом и корицей… Надеюсь, угадал.

-Ты не гадаешь, ты всегда знаешь, что я хочу.

-Так и…

-Это именно то, что я хотела! - улыбка победителя озарила его лицо.

-Приятного аппетита!

-И тебе!..

В кофейне мы пробыли почти час. Брэндон рассказывал о наших друзьях, что у них нового, передавал приветы, в красках описывал подарки, которые ему велено мне вручить. Я слушала его, иногда что-то отвечала, но в основном я была на редкость молчалива. Мне было комфортно в таком состоянии, но, к сожалению, и этой безмятежности пришел конец.

Заведение потихоньку наполнялось людьми, некоторые очень бурно обсуждали то, о чем я практически не думала этим утром. Тревога вновь потихоньку овладевала мной, а так же чувство вины… И как я только посмела радоваться, быть счастливой в этот пасмурный день? Я потянулась в сумочку за телефоном, но не успела даже разблокировать, как Брэндон забрал его у меня.

-Нет, Ана, - безапелляционно заявил он, и, сделав последний глоток кофе, поднялся из-за стола. - Никаких новостей.

-Пожалуйста… - он покачал головой и протянул мне руку. Я спустила задремавшую Одри на пол и вложила свою ладонь в его.

-И ты еще просишь о чем-то? Ты вся дрожишь! - если бы он только знал, что это мое обычно состояние на протяжении последних четырех дней, наверняка, разозлился бы еще сильнее.

-Я в порядке…

-Да, я вижу!

В такси мы ехали молча. Дождь продолжал барабанить о стекло, а Брэндон все так же крепко держать меня за руку. Вроде бы обычный жест, но он дарил мне ощущение опоры, не позволял страху завладеть мной полностью.

когда я смотрю на небо,

каким-то образом

я знаю, что все будет хорошо

Я не знаю. Никто не знает.

Но я верю, что все будет хорошо.

Больше ничего не остается.

27.02.2022

«Если это последние дни Земли, я буду там, где ты»

Пожалуй, главный мой недостаток — это сдаваться без борьбы. Сразу, на месте. Не вникая в ситуацию, не рассматривая ее под разным освещением, не оставляя времени на раздумья. Нет, в моем мире все работает по принципу — «Шеф, все пропало!». Так проще принимать враждебную реальность и плевать, если сердце бьется неистово, протестуя.

Это произошло и теперь. Из-за ситуации на Украине весь мир начал вводить санкции против России и что хуже всего (но ожидаемо) — закрывать небо для российских самолетов. Америка сделала это одна из первых, а РФ, разумеется, ответила тем же. 

Я кричала, я плакала, я отказывалась верить в происходящее (первые дни у меня было стойкое ощущение, что все это просто дурной сон), отказывалась верить, что еще долгие месяцы не увижу любимого человека, а может быть — вообще никогда. Каждую ночь я возвращалась в тот январский вечер, когда Брэндон уехал в Америку. Я корила себя за то, что не настояла на своем и, наплевав на усталость и поздний час, не поехала вместе с ним в аэропорт. Если бы я только знала, что случится… Боже, я бы ни за что на свете не разорвала объятия первой, я бы не отпустила!

Брэндон должен был вернуться 2 марта, у нас было столько планов на первую неделю весны, а теперь… какой толк мучить себя подобными мыслями? Я позвонила ему в субботу и сквозь горькие, непрекращающиеся трое суток слезы стыда и ужаса умоляла его ничего не предпринимать и оставаться дома: «сдай билет, разбери чемоданы, настрой планов на месяц вперед…». Я практически с ним попрощалась, добавив в конце что-то вроде — «обо мне не волнуйся». Разумеется, его это взволновало. Брэндон пытался привести меня в чувства — безуспешно. Мы сильно поссорились. Это была послеобеденная суббота, третий день (не)войны. И в этот день я была готова сдаться, проиграть свою очередную личную войну.

Но не тут-то было.

Весь день, весь вечер, всю ночь с субботы на воскресенье под ежеминутное обновление новостей я думала о том, что делать дальше, как жить, где жить. Да, это были важные вопросы, безусловно, вот только куда важнее для меня было вернуться к обычной рутине. У меня не было моральных сил даже на то, чтобы встать с постели, помыть голову, поесть, погулять с собакой… Эмигрировать в Италию казалось проще, чем все вышеперечисленное. Под эти тревожные мысли я и заснула.

Сон выдался неожиданно крепким, как и начало этого, на первый взгляд, ни чем не примечательного воскресенья — неожиданное. Кто-то очень настойчивый снова и снова, после передышки в несколько секунд, набирал номер моего телефона, заставляя тот скользить по книжке в твердой обложке. Не желая вот так запросто вылезать из теплой дремы в холодную, враждебную реальность, я решила не отвечать. Даже если звонили с работы — неважно, у меня заслуженная неделя отдыха! Но абонент по ту сторону не сдавался. Нехотя, я открыла глаза. За окном только-только светало, кому и что потребовалось от меня в столь ранний час? Мысль, пронзившая сознание насквозь, — что-то случилось, что-то плохое, «Боже, надеюсь, все документы лежат в одном месте, а не как обычно».

Вопреки моим ожиданиям увидеть в лице вызывающего абонента родителей, брата или саратовских друзей, иными словами тех, кто уже был в курсе «некоего происшествия», звонил Брэндон. Я удивилась, потому что со вчерашнего дня мы никак не контактировали. Не раздумывая более ни секунды, я нажала «ответить». Брэндон облегченно выдохнул и, пропустив мимо ушей мое хриплое «привет», затараторил на английском:

-Ох, прости, что разбудил. Но дело срочное. Без лишних слов: собирайся, вызывай такси и приезжай за мной в аэропорт. Не спеши, рейс вероятнее всего задержится на 10-15 минут, поэтому у тебя в запасе около 2 часов. Можешь не завтракать, покушаем где-нибудь по дороге домой. Только не забудь взять лекарства и бутылочку с водой. Все, я побежал. До встречи!

Я не успела ничего сказать, а впрочем, даже осознать происходящее, как связь оборвалась. Брэндон, по всей видимости, побежал занимать кресло у иллюминатора. Он испытывает слабость к небу и когда путешествует один, всегда занимает место в партере. Однако, если мы вдвоем — это местечко достается мне. Почему? Потому что единственная настоящая слабость этого харизматичного американца — я. Что поделать, облака меня успокаивают и отвлекают от тревожных мыслей.

«Так уж выходит: в наших любовных разговорах мы всегда опаздываем на пять минут» - Давид Фонкинос и его «Нежность» (и далее)

Так уж вышло, что мой уточняющий вопрос опоздал не на пять минут, а всего на пару миллисекунд, но что толку? Ведь я даже не была уверена, что конкретно хотела узнать: ты сошел с ума или ТЫ СОШЕЛ С УМА?! А потому я продолжала сидеть на кровати без движения, и, словно загипнотизированная, по новой прокручивала в голове его слова, мечтая отыскать в них иной смысл.

Нет, Брэндон не может быть в России. Он в Америке, ДА! В Америке! Ну, в самом деле, он ведь не идиот, чтобы ехать в страну сплошных проблем, которая вот-вот окажется за железным занавесом?! Этот поступок можно объяснить только безумством или… любовью… будь он романтиком или… влюбленным идиотом… или… Да что ж такое!

-Это сон. Я все еще сплю, - повторяла я как заезженную пластинку, пока гуляла с собакой, пока чистила зубы, пока сушила волосы, пока ехала в такси, пока пялилась в табло прилета-вылета сквозь очки с заляпанными дождем линзами…

Да, это сон. Сон переплелся с реальностью, все это ненастоящее. Не бывает так в реальном мире, чтобы и такси в 8:30 утра за полцены, и любимые песни по радио, и приятная дождливая погода, и муж-американец прилетел с другого конца Земли!.. Нужно просто посильнее врезать себе по щекам или попросить кого-нибудь — и все закончится! Хотя… самую малость, но мне все же интересно было бы узнать, а что дальше?

А дальше вот что. Через 10 минут после моего приезда в аэропорт приятный женский голос объявил о посадке самолета Москва-Саратов. Еще через какое-то время один за другим стали появляться пассажиры, среди которых преобладали мужчины (просто забавный факт), и встречающие, коих было в достатке, бросались к ним в объятья, непременно искренние и теплые. Так я и стояла, наблюдая исподтишка за чужим счастьем. Пока на меня не обрушилось мое собственное.

Высокий светловолосый мужчина, одетый во все черное — от куртки до ботинок, выделялся на фоне остальных. Энергия, которую он излучал в каждом своем движении, не шла ни в какое сравнение с общим настроением аэропорта. От него волнами исходила жизненная сила, легкость и наглая уверенность в том, что все будет хорошо. Он катил за собой два огромных чемодана и собачью переноску и, не замедляя шаг, искал в толпе нужного человека.

«В счастье настает такой час, когда вы одни среди толпы»

Мы встретились взглядами и время остановилось. Мир схлопнулся до двух человек — меня и мужчины в черном, что вскинул руки высоко над головой и закричал на весь аэропорт: «Карл!».

Ощущая на себе не один заинтересованный взгляд, я вздохнула и быстрым шагом направилась к нему. И он, опустив переноску с собакой на пол рядом с чемоданами, бросился ко мне навстречу. Я шла, минуя людей и обрывки фраз, попутно щипая себя за запястье и бормоча под нос: «Это сон, это просто сон! В реальном мире соседи не нападают друг на друга, и мужья хотя бы иногда слушаются своих жен, а не идут напролом в любом вопросе! Это все сон! Просыпайся же!». Ничего не помогало. Образ счастливого американца не рассеивался, а становился все ближе и ближе… Наконец, я могла ощутить его парфюм, попробовать на вкус его ярко-очерченные губы, дотронуться до его нежной кожи, или заключить в объятия, настолько крепкие, что никакая тюремная решетка не смогла бы с ними сравнить. Но нет. Вместо этого я сильно толкнула его в грудь и закричала:

-Ты с ума сошел! Что ты здесь делаешь?!

«Она сказала: «Ты с ума сошел!», но это сумасшествие переполняло ее сумасшедшей радостью»

Да, радость переполняла мое сердце. А еще страх за его жизнь, за его будущее, в котором вот уже несколько дней я не видела себя.

Брэндон не ожидал такой «теплой» встречи и даже слегка отшатнулся. Пребывая в растерянности, какое-то время он смиренно сносил все проклятья и хаотичные удары, что сыпались в грудь, живот и плечи. Но стоило мне начать требовать от него немедленного возвращения домой, в Америку, он схватил меня за бедра и со всей силы прижал к себе.

-Тише, Ана! Тише, успокойся!

-Отпусти меня!

-На нас все смотрят…

-Мне все равно!

-Как приятно это слышать, - Брэндон был спокоен и невозмутим, казалось, что эта сцена его только забавляет и уж точно ни капельки не смущает.

-Ты не можешь здесь оставаться! Ты должен уехать! Как можно скорее, слышишь?! - я брыкалась, а он все туже затягивал руки вокруг моей талии.

-Нет, Ана.

-У тебя будут проблемы! Ты не понимаешь?!

В одно мгновение Брэндон обхватил мое лицо, заставляя смотреть в глаза.

-Это ты не понимаешь. Я там, где хочу быть. С той, без которой не могу жить. Я никуда не уеду.

Любимые глаза цвета неба смотрели в меня с такой нежностью, что земля уходила из-под ног. В поисках равновесия интуитивно я положила ладони ему на бедра, но не прошло и пары секунд, как я забралась под расстегнутую кожаную куртку и крепко его обняла. Боже, как же сильно я по нему соскучилась!

-Я боюсь… - шепотом, глаза в глаза.

-Чего ты боишься? - шепотом, едва касаясь губами левой щеки.

-Я боюсь за тебя… пожалуйста… хочешь, я на колени встану… пожалуйста… я умоляю тебя… уезжай… - я перестала бороться с собой, у меня закончились силы. И слова. Я заплакала: тихонько, прислонившись лбом к его груди. Все, капитуляция.

-Посмотри на меня. Пожалуйста, я очень тебя прошу.

Я послушно подняла голову, красные глаза встретились с голубыми. Брэндон улыбнулся, тыльной стороной ладони стер слезы с лица и поцеловал. Медленно, осторожно, но при этом уверенно и жадно; это было именно то, что нужно. Впервые за много-много дней я ощущала внутри не страх и нарастающую как сталактит тревогу, а покой, безопасность и даже уверенность в том, что «будет апрель».

«-Чем же все это окончится? - Будет апрель.

-Будет апрель, вы уверены? - Да, я уверен…»

-Я здесь и я никуда не уеду. Что бы нам не принес завтрашний день, я буду рядом с тобой. Ничего не бойся, я смогу защитить нас от любых бед. Ты мне веришь?

Если я кому-то и верю сейчас (да и не только сейчас, Боже!), то лишь ему одному. Я кивнула и в тот же миг Брэндон оторвал меня от земли и закружил в воздухе, напевая подходящую новой реальности песню The Smiths: если не любовь, так бомба соединит нас вместе…

«Я знаю, откуда у тебя эти мысли. Все вокруг беременеют и рожают детей, и у тебя просто-напросто разыгрался материнский инстинкт. Я так же знаю, что спустя время — два часа, два дня или две недели — все пройдет. Эти мысли в твоей голове цикличны, как времена года. Ты можешь не согласиться со мной, пожалуйста. Только скажи: ты действительно уверена, что хочешь ребенка прямо сейчас? На все 100 процентов готова отказаться от нашей жизни? Потому что ничего не останется прежним, обратной дороги не будет. Если ты и правда хорошо подумала, то… можешь уже завтра пропустить таблетку противозачаточных и сразу после этого взобраться ко мне на бедра! Прости, у меня сломана нога, придется тебе взять инициативу в свои руки!

Почему ты молчишь и отводишь взгляд? Ана? Ты мучаешь меня этой темой с ребенком, говоришь, что очень этого хочешь, но когда я прямо предлагаю тебе разрешить эту ситуацию, ты прячешься! В чем дело, ответь? Хорошо, продолжай молчать! Я сам все скажу!

Ты, как и я, не готова к детям! Вот и вся правда! Но ты, поддавшись эмоциям в очередной раз, пытаешься убедить себя в обратном! То же самое было и два года назад! Не делай так! Нам придется полностью поменять жизнь, каждый ее аспект! А учитывая как нам нравится жизнь, которой мы живем, это будет очень и очень тяжело! Я не говорю, что это плохо, слышишь, я говорю, что мы с тобой к этому не готовы! Так бывает и в этом тоже нет ничего плохого!

А теперь, послушай меня очень внимательно.

Во-первых, тема с судьбой закрыта! Если наша встреча не судьба, тогда ее вообще не существует! Может мы и не созданы друг для друга, но… какая теперь разница?! Мы, ты и я, а не кто-то другой, встретились в том дурацком аэропорту и полюбили друг друга! Если наша любовь не сильная, не огромная и в ней нет ничего особенного, то… Да ты вообще слышишь, что ты такое говоришь?! Ты посмотри на меня, посмотри в каком я состоянии из-за тебя! Зациклен на тебе 24/7! Веду себя как настоящий безумец, потому что внутри меня от этой любви творится что-то невероятное! Посмотри, я даже ногу сломал, потому что так сильно спешил забрать тебя с работы, прижать к себе и пойти гулять по ночному городу!

Во-вторых, ребенок. Я уже говорил: я не против того, чтобы у нас был ребенок. Я не отказываюсь от своих слов. Неважно, как это случится — запланировано или спонтанно, но я уверен, это случится тогда, когда мы оба будем к этому готовы! Я склонен верить, что Вселенная не позволила нам воспользоваться шансами именно поэтому. Мы молоды, у нас ветер в головах, милая! Мы о себе-то позаботиться не в состоянии! Нам хорошо вдвоем, и хорошо до такой степени, что мы ежедневно выбираем быть затворниками, нежели барахтаться в социальной среде! Мне никто не нужен кроме тебя, ты мой лучший друг!

Можешь считать меня кем угодно после этого — эгоистом, трусом, негодяем — твое право, но не нужно делать из меня плохого человека! Я такой, какой есть, такой, каким был в нашу первую встречу! Я никогда тебя не обманывал! Повторяю, я не готов стать отцом. Я не хочу спешить в этом вопросе, не хочу все усложнять! Да, я могу многое, если не все, дать ребенку в материальном плане, но в остальном… пойми меня, я не хочу быть тем отцом, который ничего не чувствует к своему ребенку! Сейчас это именно так! И я не верю во всю эту чушь, что все придет в момент первой встречи с младенцем… А если этого не произойдет?! Что тогда?!

Как-то я сказал, что не готов к детям как минимум в ближайшие 10 лет. Время на исходе и я по-прежнему не готов. Возможно мне понадобится еще столько же, а может жизнь закончится раньше, кто знает… Из этого вытекает в-третьих.

Я не могу дать тебе абсолютно никаких гарантий, кроме двух. Первая — если я почувствую себя иначе, ты узнаешь об этом первой, и вторая — если ты забеременеешь и твое здоровье позволит выносить ребенка, мы это сделаем. Я никуда не уйду, Ана. Могу поклясться, если вдруг тебе недостаточно моего слова. Но что касается всего остального, — тут снова ничего, ни малейшей гарантии.

Поэтому, если ты перестала принимать эту часть меня, если твои чувства изменились, если ты не готова ждать… не уверен, что здесь уместно слово «ждать», но все же… если ты устала от такой безумной жизни и отдаешь предпочтение той, где «все как в Госплане на 20 лет вперед расписано» — Я знал! Я верил, что настанет день и мне пригодится эта цитата! —, и, наконец, если ты больше не хочешь тратить свое время на такого человека, как я, значит… Будь смелой и скажи мне об этом.»

Разговоры с ним заменяют сеансы с психотерапевтом. Он всегда находит нужные слова, все расставляет по полочкам и остается только кивать да соглашаться. Он знает меня лучше всех на этой земле, лучше меня самой. Вот это пугает и восхищает одновременно, и я не хочу по-другому. С другим. У меня от одной мысли об этом мурашки по коже!

-Я балансирую где-то между — неправильно выбирать между ребенком [не только не родившимся, но и Амелией] и мужчиной и ради этого мужчины, ради одного его взгляда я пойду на все…

-Ты хочешь уйти?

-Может и не настолько это неправильно. Кто, собственно, решает что правильно, а что нет… Последнее слово за нами… Нужно всегда слушать свое сердце…

-Ана! - кричит Брэндон, вырывая меня из задумчивости. Хватает ртом воздух, пытаясь восстановить дыхание. Излишняя эмоциональность не проходит бесследно.

-Что?

-Ты хочешь уйти? - делая паузы между словами, повторяет он.

-Куда мне идти? - пожимаю плечами и, приблизившись, аккуратно сажусь к нему на бедра. Прикрываю его сладкий рот ладошкой (в буквальном смысле сладкий: когда я завела этот разговор он кушал орешки с вареной сгущенкой) и улыбаюсь. Брэндон хмурится, но не прогоняет. Его ладошки ложатся мне на ягодицы. - Без тебя я погибну, - он смотрит мне в глаза, силясь отыскать ответы на все свои многочисленные вопросы. А потом внезапно улыбается и я улыбаюсь в ответ. Глажу его колючие щеки, целую в нос, в уголок рта. - Я люблю тебя, - в губы. - Я очень тебя люблю, - снова.

-Повтори… - я не понимаю что именно, поэтому повторяю все: признание, поцелуй, еще один, и еще, на этот раз взаимный, глубокий, ненасытный.

«Любовные истории часто бывают аморальными» - сказал один француз, и такова наша.

Принято считать, что наша встреча — это судьба. Если хорошенько подумать, то другого объяснения и быть не может. Ну правда, каковы шансы в огромном городе с населением почти в 9 миллионов человек встретить (и сойти с ума) одного и того же незнакомца дважды за два дня? А что насчет притяжения неясной этиологии, полного взаимопонимания, совпадения вкусов, привычек, моральных принципов и взглядов на жизнь: нам никогда не требовались слова — и он, и я чувствовали друг друга, в вопросах не было необходимости. Как однажды сказал его отец: «вы будто постоянно находитесь в состоянии танца — синхронность во всем, вы улавливаете малейшие перемены друг в друге», — и это действительно так. И как тут не поверить в судьбу? Я теряюсь в догадках, но…

Что, если все, и мы в том числе, заблуждаются? Что, если наша встреча, отношения, эта чертова химия (о которой до сих пор столько разговоров) переоценены? Что, если мы друг для друга не более, чем прелюдия перед большой любовью (или вечным одиночеством)?

Как сказал ФБ:

«В жизни бывает только одна большая любовь, все предшествующие ей любови — лишь проба пера, а все последующие — наверстывание упущенного; любовь — это теперь или никогда»

А что если наша любовь не такая уж большая и великая? Что если и он не тот, кто мне нужен? И я — не та?..

Я всерьез задумалась над этими вопросами несколько дней назад, когда среди моих близких подруг стало на одну беременную больше и я отчетливо почувствовала укол зависти, пришедший на смену искренней радости. В тот день я думала о том, что очень хочу ребенка. И о том, что американец этого не хочет. А потом, я спрашивала себя, готова ли я ждать, продолжать надеяться на чудо?

Когда мы познакомились, он был тверд — никаких детей. Постепенно он начал смягчаться и я слышала от него такие прекрасные слова как «я хочу от тебя ребенка». Но потом, не сейчас: когда обзаведемся жильем или хотя бы прочно и надолго осядем в одной точке на глобусе. Ладно, хорошо. В 2019 — выкидыш и его обещание вопреки, что следующий раз закончится хэппи эндом. Но в 2020 он спокойно и уверенно отчеканил: «делай аборт». Да, мое сердце вряд ли выдержало бы, но… как же хэппи энд? Я прекрасно понимала свое положение: либо не выживет никто, либо кто-то один… И едва ли не впервые я выбрала себя, свою собственную жизнь. Тяжело ли жить с таким выбором? Непросто.

И что же дальше? Он говорит, что мы вернемся к этой теме, когда вылечим мое сердце. Вот только его невозможно вылечить, и он знает это не хуже меня!

«Нам и вдвоем хорошо» - повторяет он снова и снова. Да, это правда. Но что делать с тем, что я так или иначе хочу ребенка. Хочу ребенка именно от него.

Недавний разговор:

-Неужели ты не обрадуешься, если Настя сообщит тебе о беременности? - спросил его отец, когда мы втроем завтракали-ужинали по видео-связи.

-Нет! - резко ответил он, чем привел отца в ужас.

-Это жестоко…

-Зато честно!

Зато честно. Нужно взглянуть правде в глаза: как бы мило он не вел себя с чужими детьми, что бы мне не говорил, не обещал — он не хочет и не захочет детей. Дело во мне или чем-то еще, я не знаю. Но я точно знаю, что я либо принимаю это, либо нет. Потому что даже если родится ребенок наперекор его желанию, это будет неминуемый конец нашим отношениям.

Его вины здесь нет. Он такой, какой есть. С нашей первой встречи он не изменился ни на йоту. И я не хочу перемен, потому что это будет уже не тот человек, которого я люблю. Это я, моя надежда, моя дурацкая привычка смотреть на мир через призму розовых очков.

И потому встает вопрос, а мой ли это человек? Может это все самообман и никакой большой любви не существует? Да, это были прекрасные 6,5 лет, но пока мы молоды, возможно стоит дать друг другу шанс на другую жизнь?

P.S. 

Мысли путаются, а потом я встречаюсь глазами с голубым омутом его прекрасных глаз, на его лице расцветает улыбка, он склоняет голову вправо и одними губами спрашивает, все ли хорошо… Я улыбаюсь, откладываю книгу к сторону и возвращаюсь в постель, он крепко обнимает меня обеими руками, целует в макушку, я прижимаюсь к его груди и дышу спокойно… Вот она, моя личная западня.

-Нам нужно поговорить.

-Хорошо…

01.01.2021

-Давай кушай и спать.

Я сидела на шкафчике, рядом с плитой, прямо на капельках подсолнечного масла. Брэндон кормил меня с ложечки приготовленной наспех глазуньей.

-Что, еще один секс? - Брэндон рассмеялся и чмокнул меня в нос.

-Нет, Ана. Я говорил об обычном сне, без какого-либо подтекста.

-А, ну да, мы же почти сутки не спим… - зевнула. - Да, ты прав, нужно немножко поспать…

Он поднес вилку с очередной порцией глазуньи к моим губам: белок с помидоркой попали в рот, а вот желток коснулся подбородка. Я облизнулась, но этого оказалось недостаточно. Пока я бормотала про свою рассеянность и неуклюжесть, пока замышляла испачкать мужскую рубашку, в которую я была одета, тарелка с грохотом приземлилась на столешницу, мужские пальцы замерли на моей талии, губы — на подбородке, на губах, на языке.

-Перестань сводить меня с ума, - шептал Брэндон, подхватывая меня за ягодицы.

-Я ничего не делаю…

-Вот именно!