#проза
//;,,{-☄️,}
мы лежим на траве и смотрим на россыпь звёзд, которым так и не удалось собраться ни в одно созвездие. ветер поочерёдно перекидывает пряди наших волос, а на улице так тихо, будто всех птиц расстреляли ещё в полночь и некому теперь встречать рассвет.
- что ты будешь делать, если сейчас начнётся война?
минута молчания?
а потом ты начал рассказывать.
и вот я будто снова в старшей школе на уроке обж, где каждый день превращался в составление списков на случай, если произойдёт что-то плохое. тогда я часто смотрела в окно и представляла самый худший конец того дня: как ударной волной от взрыва атомной бомбы выбьет стёкла в классе, и я, наверное, пострадаю первая - со своим любимым местом у окна. ты сказал, что зоной поражения будет центр, а значит, до нашей заблудшей на окраине школы взрыв дойдёт спустя несколько секунд.
всего несколько секунд.
и сотни раненных дождём из осколков и задавленных бетонными щепками, школьников заплачут и застонут, так и не услышав последний звон золотого колокольчика. у нас будет мало времени, пока не начнёт действовать выброс радиации, мы даже до метро вряд ли добраться успеем. в городе вальсом закружится паника и с виду это будет похоже на зомби-апокалипсис, только вместо зомби будем мы - толкающие друг друга на улицах, желая сбежать и спрятаться; теряя сознание от вида падающих замертво тел, приходя в ужас от голоса из громкоговорителя, вторящего один и тот же план действий.
ты рассказал мне, что делать, если я буду дома, а не в этом чёртовом классе.
я чётко увидела будущеее воспоминание, как хватаю свою кошку вместе с букетом одеял и курток, заползаю в ванну и нежно чешу её за ушком под шум ломающейся крыши и стен моего дома. потом я соберу все необходимые вещи, возьму с собой много воды и тепло оденусь, даже если на улице будет лето. ты рассказал, что лучшим способом передвижения будет лошадь, ведь ей не нужно топливо - только отдых, а за сутки она может пройти чуть ли не сто километров.
представь только, где мы будем уже через неделю?
как сильно изменятся наши жизни в один момент. как быстро все важные нам вещички потеряют свою значимость и как мы захотим, чтобы всё это было просто страшным сном.
и зачем мы только составляем эти дурацкие списки? мы напишем контрольную, а потом забудем тему урока, ведь мы всегда так делаем.
мы думаем, что этого не произойдёт.
мы думаем, что это может случиться с кем угодно, но только не с нами.
только не в нашей жизни.
только не сейчас.
и не здесь.
- теперь я хотя бы знаю: если начнётся война, я позвоню тебе.
мы станем счастливее порознь.
но как объяснить это человеку,
которого ждешь каждый вечер,
борясь с безмерной тоской
лишь с помощью мысли о
предстоящей встрече?
мы станем счастливее порознь,
но как и случайный взгляд в сторону,
или случайная встреча на остановке,
дают понять,
что жизнь не случайна
и мы в ней,
так и прощание наше
будет наполнено смыслом.
мы станем счастливее порознь.
но расстояние,
знаешь ли,
обладает способностью
скручивать судьбы
в узлы, геометрии которых
мог бы позавидовать
Мёбиус.
мы станем счастливее порознь.
и главное в этом деле —
не вспоминать.
не поддаваться на уловки предметов
хранящие в себе тепло тех,
кто к ним прикасался,
и даже если руки были
холоднее обычного.
не оглядываться на улице,
или не выходить вовсе.
зарыться в себе
и снова не вспоминать.
наблюдать за оттенками дня,
что, сливаясь с тоской,
красят шторы в цвета твоей грусти.
восторгаться гладкостью стен,
напоминающую ладони прежнюю нежность,
ныне забытую.
научиться быть одному.
смириться с молчанием.
не откликаться на эхо.
становиться несчастнее.
и последнее, к слову,
неизбежнее всего.
и тогда, возможно,
мы станем счастливее порознь.
а после, ты вдруг заметишь,
как стремительно холодает за дверью
и в сердце.
как пресны мгновения, которые не с кем делить.
как мы больше ничего не значим.
и в конце концов останется лишь
произносить в пустоту,
в сумму стен, именуемую домом:
«мы станем. мы станем счастливее порознь.»
и прислушиваться к вернувшемуся:
«станем ли?»,
если вернувшемуся вообще.
— в.понкин
Восемьдесят сигарет назад началась новая эра, иллюзорность которой тонула в облаках ирреальности, покрывшей город, застелив его ровно наполовину рифов зданий. Устремившиеся вверх, пробивая собою облака, они застыли в величии своем, являя собой памятники смерти существующим при жизни. Сколько-нибудь достойные части города – находились за его чертой и не были еще выстроены. Сколько-нибудь занимательные его части были уже разрушены и поглощены временем. Как просто порой уйти в абстракции дневных кошмаров, совершенно забывая о том, что ночные кошмары приходят лишь к тем, кто спит в теплой постели.
Застрелив в себе мечтателя, я двинулся дальше по ровным кишкам его улочек, омываясь бактериями людей и их бактерий. Город стенал дорогами, страдая от тромбов из трамваев и машин.
