#academia vibes

Меня всегда потрясает в людях эта невероятная, божественная черта — потребность творить. Желание воплощать незримые образы, созревающие в сознании, давать физическое воплощение бесплотным фантазиям и идеям. Оживлять воображение.

Это та же сила, которая томилась в пальцах Микеланджело, когда он отсекал от холодного мрамора безжизненные куски, та же энергия, бурлящая в руках Бетховена, упорядочивающего ноты в Лунную сонату. Это та же самая искромётная мощь, двигающая перо Достоевского.

Она живёт с первого же рисунка, начертанного первобытными людьми в тёмных скалистых ущельях, постоянно видоизменяясь и меняя обличия. Она живёт, бессмертная и награждающая бессмертием тех, кто её принимает.

Скоро майские грозы расплетут свои косы,
Самоцветами трав заискрятся сады,
Вновь воспрянут из пепла погибшие розы.
Нам лишь нужно открыться для этой поры.

Из сумрачных царств возвратятся рассветы,
Изумруды осыплют подножия гор.
Затянет шатры небосвода вельветом,
И звёзды украсят сей древний подол.

Вновь нимфы и феи сомкнут хороводы,
А лунные искры пробудят сирен.
Неистовым хохотом вырвутся воды
Из плена холодных и призрачных стен.

—Анастасия Щепкина.

Кадр из сериала «Страшные сказки», 2014 — 2016.

Наслаждайтесь жизнью. Впитывайте в себя каждое мгновение, пропускайте через сердце каждую строку любимых стихотворений и книг, вдыхайте пропитанный запахом цветения воздух в лёгкие так глубоко, как только можете.

Жизнь — это стремительное мгновение, которое проносится кометой в бархатистой черноте неба. Так приложите все усилия, чтобы распушить хвост этой кометы искристым огнём своего пылающего сердца, пусть она украсит весь равнодушный небосвод своим неумолимым сиянием.

Carpe diem.

Стремление к знаниям и обучению — самое прекрасное в тёмной академии. Часто люди стесняются того, что чего-то не знают, притворяются, что поняли значение термина, загадочно проскользнувшего в речи собеседника, робеют при упоминании каких-то сложных теоретических концепций.

Но не знать чего-то — не стыдно! Это абсолютно естественно.

Мир широк и велик, и «мир» — это не только планета, приютившая человечество, это огромная звёздная паутина, в которой блистающей алмазной сеткой вязнут системы, галактики, сверхскопления галактик, миллиардами сверкающих осколков рассыпаны звёзды и тусклые крошки планет, комет и спутников. За тысячи и тысячи лет копившиеся и по крупицам собиравшиеся знания не стали абсолютными, за эти стремглав промчавшиеся века люди даже на десяток процентов не успели исследовать распластанный под их ногами океан и окружающий их со всех сторон необъятный, непостижимый космос. Да что там космос с его бесконечностью! Человек не постиг даже собственный мозг, не до конца разобрался с его нейронными импульсами и возможностями.

Вспоминайте обо всех этих неизведанных тайнах мироздания каждый раз, когда стесняетесь переспросить о чём-то собеседника, каждый раз, когда натыкаетесь на незнакомое слово в тексте, каждый раз, когда кто-то будет нахально щеголять перед вами глубиной своих познаний в какой-то узкой сфере. И пусть подмигивающие с неба звёзды будут вам группой поддержки.

На уроках литературы нас учат, как понимать смысл, вложенный автором в произведение. Искать скрытые вехи, которыми писатель приводит нас к сути. Это важно, в этом цель литературы — обмен опытом, впечатлениями и знаниями, диалог сквозь века и пространство.

Однако ещё очень важно понимать, какой аспект книги отзывается именно в вас сильнее всего. Что привлекло в этом произведении именно вас, на что именно вы обратили внимание. Возможно, автор лишь мимолётно описал что-то, стремясь разбавить повествование второстепенными деталями, но именно эти сквозящие штрихи запомнись и полюбились вам сильнее других в этой книге. Ведь живой диалог тоже не происходит по задуманному алгоритму, собеседники постоянно перескакивают с одной темы на другую, протаптывая новые тропинки в тёмной чаще обсуждения. Так и книга, говоря нам об одном, может натолкнуть на абсолютно новые вопросы и рассуждения, создавая новую ветвь беседы.

Так и обогащается диалог сквозь время и пространство; он словно дрейфующий космический корабль, подвешенный в вакууме космоса, обтекаемый пространственно-временным континуумом.

Hung be the heavens with black, yield day to night!
Comets, importing change of times and states,
Brandish your crystal tresses in the sky,
And with them scourge the bad revolting stars.

— William Shakespeare, “Henry VI”.

Если бы я обладал бессмертием, я бы потратил его на изучение истории, наук и искусств. Целая вечность разверзлась бы передо мной, обнажая свои секреты. Лоскуты мироздания сползали бы с книг, крепостных стен ветхих замков и пыльных архивных свитков, а я бы всё сдирал и сдирал их, неистово пытаясь докопаться до истины. Для чего? Чтобы убедиться, что за последним пластом таится и хищно скалится ещё бессчётное множество тайников, потому что этот мир никогда не позволит себя разгадать.

Иногда меня спрашивают, как я пишу свои истории. Однако мне кажется, что это не я, а они пишут меня. Они сами возникают где-то внутри, вырастая из моих страхов, желаний, ассоциаций и снов, сплавляются друг с другом и нарастают, словно снежная лавина.

От них не убежишь и не спрячешься, их сюжеты сами всплывают в сознании, не считаясь с тем, чем я занимаюсь или о чём думаю в момент их визита. В конце концов, они лишь бесплотные и бесчувственные фантомы, которым нужно от меня лишь одно — свобода. Свобода из западни места их рождения.

Эстетика девушек тёмной академии:

• Белые блузки с объёмными рукавами-фонариками и винтажные рубашки с кружевными манжетами и воротниками с серебряной вышивкой;
• Желание объять необъятное и изучить неизведанное;
• Старые открытки между страниц книг и иссохшие стебли цветов вместо Удовольствие от изучения истории, искусства и наук;Поиск правдоподобных отговорок для знакомых, предлагающих встретиться, чтобы в одиночестве прогуляться по залам любимого музея;
• Стопка дневников, исписанных мелким витиеватым почерком;
• Старинный серебряный медальон с северной чернью, в створках которого спрятаны фотографии двух самых дорогих сердцу людей;
• Размышления о трансформации феминизма в современных условиях, внешней политике Российской империи XIX века и символизме в поэзии Серебряного века;
• Рассматривание репродукций шедевров мирового изобразительного искусства до глубокой ночи, скольжение пальцев по скрипучей мелованной бумаге;
• Сложные причёски, напоминающие сплетения змей; 
• Элегантная кружка с ручной росписью и причудливо изогнутой ручкой, купленная в «Императорском фарфоре»;
• Придирчивый выбор фильма, длящийся дольше, чем его просмотр;
• Долгие часы в книжных магазинах и букинистических лавках, прощупывание каждого миллиметра понравившегося фолианта;
• Отстранённый взгляд, оторвавшийся от книги и устремлённый на мелькающие пейзажи за окном.

Тёмная академия не должна быть только эстетикой, красивой обёрткой, под которой нет ничего, кроме сухих крошек, которые засоряют пол, стоит лишь неловко дотронутся до сдерживающей их упаковки. Первичными должна быть искренняя тяга к знаниям, стремление к постижению искусств и желание разгадать тайны бытия.

Тёмная академия должна быть философией со своей содержательной концепцией, целями и практической значимостью, чтобы сделать её приверженцев лучше. Иначе зачем это всё? Восхищаться книгами, архитектурой, музыкой и посещением галерей мы можем и без неё.

Мне так страстно хочется иметь собственный книжный магазин, скрытый в бесконечном лабиринте блуждающих улочек старинного города. И чтобы он обязательно был местом, окутанным таинственным флёром, местом, про которое горожане складывают легенды и выдумывают небылицы.

О том, например, что владелец лавки — древний вампир, живший ещё до воцарения династии Романовых, давным-давно променявший душу на познание всех тайн мироздания. Или, скажем, шёпотом пересказывают друг другу сказки о том, что магазин напичкан волшебными артефактами — заколдованными часами, являющимися порталами в другие времена и пространства, или волшебными снадобьями в стеклянных склянках, способными наделять людей бессмертием. Одним словом, такие истории, которые и интриговали, и отпугивали бы любопытных жителей.

И таким удовольствием было бы видеть удивление на лицах этих людей, которые, преодолев все страхи и опасения, связанные с услышанными городскими легендами, всё же посетят этот дивный магазин и обнаружат, что в нём по-домашнему уютно, заботливо предлагают горячий какао или чай и всегда готовы выслушать, поговорить о книгах или просто умиротворённо помолчать, дав спокойно разглядеть старинные издания, пусть и лишённые магической силы, но, бесспорно, обладающие собственным волшебством.

Мыслей так много, что они льются и льются на бумагу старого дневника, и кажется, что вот-вот он, переполненный и захлёбывающийся, начнёт выталкивать из себя чернила. Когда последняя страница покрывается вязью неразборчивых букв, судорожно начинают стучать кнопки печатной машинки, пытаясь перенести шифр возникающих в сознании образов на бумагу. Последние дни ноября всегда сопровождаются беспорядочным и буйным потоком мыслей.

Моя душа словно старый пустующий дом, населённый призраками. Они вальсируют по тёмным коридорам под траурный марш погибших иллюзий и ожиданий, скорбящими глазами поглядывая в окна, за которыми простирается мир, в который им никогда не суждено вернуться.

Carpe diem. Memento mori.

My bookshelves.

The brown color is so enveloping, velvety, cozy. The color of chocolate, hue of dark wooden shelves, color of bindings of antique books, varied tints of brown eyes.

I associate this color with luxury, the grace of musical instruments, with huge libraries, winding railings of giant staircases in old mansions, picture frames and frigate masts with their majestic galjoen figures.

The rustle of book pages, the creak of a pen and secret letters.

Autumn is a kingdom of comfort.

Dark academia collage wallpaper.